Свое видение вопроса раскрыл Зальцман, затем говорил Котин, еще четыре директора заводов. Сыпалась куча предложений: как удешевить танки и увеличить их выпуск. Василию стало еще более грустно, и он, в сердцах, сказал:

– Вас бы посадить в такой танк: «мечту промышленника», и пустить в атаку, что против немцев, что против меня. Реальная экономия лежит в другой области.

– И в какой же? – проговорил Сталин, заинтересованно посмотрев на храбреца.

– А вот в такой! – Василий показал танк своей «мечты танкиста».

Легче на десять тонн, чем КВ-3, за счет укорачивания корпуса, с облегченным бронекапотом, вынесенным за пределы боевого отделения третьим топливным танком, и который собирался поблочно, и разбирался для ремонта за полтора часа. Семь болтов крепили двигатель к корпусу и к гитаре привода редуктора, гидроусилители на обоих рычагах управления, восемь передач вперед и четыре назад. Кушайте, товарищи конструкторы, не обляпайтесь. Вася рисовал эту машину, продумывал каждый узел сам, получая от меня иногда кое-какие консультации. В машине он устранил главный недостаток, как КВ-3, так и Т-34, и Т-44, которого еще и на бумаге нет: рикошет вниз от маски орудия.

– Что замолчали, товарищ Зальцман? – спросил Сталин.

– Мне интересно, какого черта ты до сих пор делаешь в армии, Василий Иваныч?

– Служу Советскому Союзу, товарищ Зальцман. И вроде как получается. За почти год войны потерял восемь танков, не лично, а из почти ста восьмидесяти, находившихся на вооружении батальона и двух полков. Мне не нужно много плохих танков: отказавшись от приборов наблюдения в пользу щелей, как только что было предложено, вы уравняете наш КВ-3 с любым немецким танком. А пушки, пушки немцы понаделают, и уже скоро. А мы будем воевать на слепых танках. У меня, например, во всей оптике стоят трофейные линзы. Кратность перископов увеличена до восьми, и она переменная. Нужен дальномер, а его нет. Вот об этом надо думать, а не о том, как сделать больше плохих танков.

– А почему вы задали этот вопрос, товарищ Зальцман? Вы с ним знакомы?

– Он – один из испытателей танка КВ-3, изменивший несколько критичных узлов на этой машине, и который провел на ней войсковые испытания, причем в боевых условиях, подбив за полмесяца 95 немецких танков. Он же, со своим командиром, генерал-майором Барановым, добились запуска производства этих машин на Ленинградском Кировском заводе и на заводе в Челябинске. Тяжелые разградители ТМР и ТМР-2 – полностью его разработка. Мы его подавали вместе со всеми на Госпремию, но его кто-то вычеркнул из списков, по молодости лет.

– Я сегодня повторил этот печальный опыт, – признался Сталин. – Но у меня еще есть время – это исправить.

Зальцман был полон надежд немедленно получить на руки готовые чертежи двух новых танков, пришлось его расстроить.

– Что-то последнее время, в связи с переходом в наступление, никак не удавалось пересечься с товарищами Ватманом и Кульманом. Успел побывать на трех фронтах. Есть только подробные эскизы тех узлов, которые придется менять, чтобы перейти на новую конструкцию. Но они не здесь, а в штабе полка, я перед выездом не знал, что попаду сюда, и с собой не взял. Там два танка, тяжелый и средний, и три самоходные установки под крупнокалиберную артиллерию.

Разговор тут же перехватил Сталин. Это была «больная мозоль» армии: скорость перемещения тяжелой артиллерии была мизерной, не больше скорости пешей пехоты. На многих участках фронта не было разветвленной железнодорожной сети. Пока дотащат пушки до станции, пока погрузят. Из-за этого скорость наступления была мизерной. И глубина соответствующая. Поэтому наброски и небольшие эскизы основных узлов рассматривали с большим интересом. Сюда же подсели «артиллеристы». Две самоходки были с открытым расположением орудий, на еще одной располагалась башня Б-34 или Б-13. И три расчета прочности под калибр до 152 мм под пушки Кане. Последняя из пушек имела раздельное заряжание и пневмодосылатель. В качестве «носителя» предусматривался корпус танка КВ-4, с дополнительной шестерней на «гитаре» и передними ведущими шестернями.

– Что скажете, товарищ Зальцман? – спросил Сталин.

– Весьма оригинальная компоновка всех машин. И высокий уровень унификации частей и механизмов. Я насчитал 16 узлов, которые требуется изменить.

– Двадцать два, Исаак Моисеевич, – поправил его Вася. – Разъемы проводки не посчитали.

– Это – не мои изменения, другой наркомат, свои я все посчитал, – парировал Зальцман и довольно усмехнулся.

– Считаете, что можно открывать темы? – спросил его Сталин.

– Опытные модели нужно строить, здесь есть возможность перейти на выпуск новых моделей, не останавливая производства старых, которые только-только вышли на плановый выпуск, и пошел сверхплан. Проблемный агрегат только один: вот этот дизель-генератор на 15 киловатт. Этот двигатель не выпускается.

– А он нужен? – спросил Сталин у Василия.

– Обязательно. Полк тратит в обороне топлива всего на треть меньше, чем на марше или в наступлении. Для того, чтобы обеспечить 15 киловатт потребляемой мощности, приходится гонять 850-сильный движок. Вал и большая часть поршневой группы взяты с двигателя «2Ч», генератор – танковый, такой же, какой стоит. Пытался задействовать тот же самый, но из-за плотной компоновки двигательного отсека он туда не влезает. Дырявить противопожарный бронелист – себе дороже. Чтобы двигатель получился компактнее, пришлось уменьшить длину шатуна, вместо «гитары» применить цепной привод газораспределения, и клапанной группе изменить расположение с верхнего на нижнее. Так что все это окупится за счет меньшего расхода топлива. Плюс это обогрев главного двигателя зимой. А то ж ведь костры под танком жжем.

– Готовьте обоснование для решения ГКО, – резюмировал Сталин, наклонив голову в сторону Зальцмана.