Очень любил Луизу Хей.

— И что он действительно здесь преподаватель? — спросил Юрка удивленно.

Когда он все-таки стал рассказывать об искусстве — у него получалось. Он говорил о разных подходах к искусству сбиваясь на рассказ о Промахе, который выпил больше всех вина на соревновании, умер и был не в пример малым. Парасий нарисовал мальчика с виноградом, птицы слетелись клевать виноград. Зевксид наткнулся на шутку Парасия — картину с видом его, самого повешенного. Еще он рассказывал про первую абстрактную картину. О том, что симулякры не могут считаться искусством. О том, что нужно играть на кифаре и обязательно петь. О гротеске, который был безвкусицей, а потом стал искусством. О Рабле. Об Арчимбольде. В портрете ценится сходство и несходство в одно и тоже время. Шекспира считали законодателем дурного вкуса до определенного времени. Нельзя было показывать сцены убийства и насилия. Во времена Александра Македонского не было хороших поэтов. И еще много-много всего…

В общем, занятия шли на славу. Учебный день наконец подошел к концу.

Глава 16

1. Ионов.

Родственники Вики оказались многочисленными. И я стал временно менять квартиры, живя то у одного, то у другого… На моей работе это не сказалось — можно было работать даже удаленно. Я только задумывался — как много я всего потерял — и свою полуторку и свою общагу…

Эйт сломался когда попытался разрулить ситуацию родственников Круза. Я хоть остался жив, но и я удивился сколько всего свалилось на всю эту семью. Убили деда. То есть Круза. Его жена смертельно больна. Их сын вынужден был развестись через суд — его засудили за то, что он избил супругу. Дочь задолжала в финансовые структуры, не в состоянии выплачивать кредиты. Между собой члены семьи разругались, не общались и по всякому поводу спорили.

В такой сложной ситуации Эйт столкнулся с множеством трудностей. На его языке это называется «многозадачность». С одной стороны, он мог попытаться помочь каждому из членов семьи, но это привело бы к конфликтам и недопониманию. Представляете, Эйт при его мощных финансовых возможностях становится на чью-то сторону, как это выглядит? С другой стороны, Эйт мог попытаться сохранить нейтралитет и не вмешиваться в семейные отношения, но это может быть недостаточно для того, чтобы помочь каждому из членов семьи. Эта работа оказалась для Эйта неожиданно невыполнимой, ни в частностях, ни в общем. Хотя он и считал, что поломка не была связана с контактами с этой семьей, я не был так уверен…

Дальше стало еще хуже. Жена Круза серьезно заболела, слегла в больницу. Мы пытались ей предложить современно лечение, не помогло. Там по ходу еще имелась психика поврежденная… Короче вместо того, чтобы вылечится она записалась в очередь Уходящих. Короче — на эвтаназию. Услуги по медицинскому умерщвлению предоставляла фирма созданная губернатором.

Нам пришлось очень сильно постараться чтобы она исчезла из этого списка. Вот дальше неизвестность. Ждет, не дождется, что будет?

Я не мог поставить себя на место этих людей. И все исправить. Жена чудила сама, у нее что-то с головой. А и сын и дочь Круза, пострадали — оба были выброшены своими семьями. Но при это ненавидели еще и друг друга. Ну а что? Так живут миллиарды людей. И даже не задумываются. Что бы я хотел в такой ситуации? Исправить обычный порядок жизни, который плавно перетекает в патологию? Да.

У меня у самого была такая же проблема. Она хоть и не выходила из рамок приличия, но от этого не была менее болезненной. Ведь мне постоянно звонят. Или я постоянно звоню. Все время на связи. Но ни мои родные родители в Челябинске, ни мои фиктивные родители в Мамонте — никто из них не позвонил не разу. Во внутреннем дата-пространстве я долго созерцал кнопку вызова и думал о своем бытии. Может позвонить? Нет. Потом. У нас у всех, людей, проблемы с общением. Всегда.

Я увидел Эйта в в техническом подвале, в «реанимации», то есть на ремонте. Руки отдельно, ноги отдельно, металлическое тело без кожи… Печальное зрелище… Конечно, это не надолго. Поменяют чипы и снова он будет как новенький. У них так.

— Ну что? Продолжишь заниматься Крузами?

— Не говори мне больше о них!

— А чего так?

— Человеческими проблемами пусть занимается человек.

— И где такого найти?

— В смысле?

— Ты же человек! Или нет?

— Будто ты не знаешь!.. — сказал я подразумевая, что почти наполовину не человек, однако мысль о том, что я все же человек и имею все те же проблемы, что и у людей, мне льстила. Я хочу быть человеком.

Я позвонил родственникам Алексея Петровича. Буду нагло помогать финансами. Тем более, я разозлился. По телефону сын Круза Родион понял мое раздражение. И мы как-то неожиданно разговорились. О детстве, о радостях, о жизни и смысле. И я понял, что процесс пошел. Оттаивание началось… Как же все-то это сложно — с людьми. Я даже пообещал устроить его у себя.

Я управлял работой по телефону. Шеф Службы Технической Безопасности позвонил Борисову и потребовал объяснить смерть Круза. Мне рассказал об этом Тень. Результат звонка — Борисов был отстранен от работы. На неопределенный срок.

Семенов, ну то есть губернатор, позвонил шефу с требованием восстановить Борисова. На что шеф не моргнув глазом ответил: «Я восстановлю его, если ты хочешь пойти под статью».

У Борисова были конечно же звонку к куратору. В результате было решено действовать не привлекая Борисова. Возможности для действия у них сузились.

А мне позвонил Павел.

Павел, режиссер многострадального «Галактического спецназа» был наконец-то уволен. Точнее с ним был расторгнут контракт. Эйт постарался сделать это максимально безопасно, чтобы на нас нельзя было подать в суд. Эйт скрупулезно собирал на него данные, накопил достаточно. Регулярные прогулы, не выполнение своих обязанностей, грубость — каждый случай был зафиксирован.

— А что не так? — услышал я в трубке, манера его речи была развязанная.

— Хищения, — протянул я разглядывая отчеты, — Связь с преступным миром. Вы втянули нас с отношения с… Кто тут у нас?.. «Корпорация 01», «Восточная компания», «Техмех», вы посмотрите, это же прям как из полицейской сводки.

Павел с той стороны линии смотрел на свой сотовый непонимающим взглядом. Я прямо чувствовал. Потом принялся что-то объяснять… Он просто