— Все же хорошо? — осторожно осведомился я.

— Хорошо? — она возмущенно посмотрела на меня, — очень плохо. Меня хотят выдать за лайма! Лорд Эдвард Грегори Третий! Настойщий урод! Я ему яйца оторву!

Ух ты! Глаза горят, раскраснелась. Не завидую я Грегори. Но от меня-то она что хочет? Последние слова я уже трансформировал в вопрос.

— Я написала своим родителям письмо… а вчера получила ответ. — Она еще больше нахмурилась, — в общем, там практически ультиматум. Или ты выходишь за лорда, или мы лишаем тебя наследства и изгоняем из клана.

— А не слишком ли круто? — опешил я, — разве так можно к детям относится?

— Увы, — печально покачала та головой, — у нас такое вполне в порядке вещей. У меня четыре сестры и три брата. Есть кому поступать на следующий год.

— Не понял, но ты же в академии учишься, сюда абы кто не поступит… то есть тебя наоборот должны облизывать.

— Я самая старшая. На следующий год будут поступать два брата и сестра. Мне написали, что у них потенциал гораздо выше моего, так что есть кому меня заменить. Уж из троих обязательно кто-то поступит. И меня отзывают из академии. Я правда настояла, чтобы доучится до конца первого курса, но козел Грегори хочет сейчас. А моим родителям он за меня аж целую звездную систему отдает! — она возмущенно топнула ногой, — урод. В нем кроме знатности его предков и нет ничего. Тупой ограниченный мальчишка. Но главное — он лайм! Отец знает, как я их ненавижу. Да и наш род их всегда ненавидел. А теперь меня их отпрыску подкладывают!

Девушка выдохнула. М-да. Монолог меня впечатлил. Столько в нем было страсти и искренности, что я чуть не зааплодировал. Вовремя остановился, понимая, что таким жестом оскорбил бы свою гостью.

— Я понял, Элла, что ты не хочешь замуж, твои резоны совершенно ясны, — мягко произнес, — но пока не понимаю, что ты от меня-то хочешь?

— Кенто! Ты такой непонятливый! Хочу в твой род!

Мать моя женщина… я еле сдержался от того, чтобы сделать фэйспалм. Да что ж такое! Надеюсь, с такой же просьбе китаянка ко мне не прибежит? Между прочим, насколько мне известно, у российской империи с Европейским союзом вполне нормальный дипломатические отношения, не то что с Японией. Осторожно я намекнул девушке о политическом моменте, но мои сомнения были решительно сметены в сторону.

— Кенто, мы, уэльсцы, гордые люди. Если меня изгонят из клана, то обо мне забудут. И всем будет наплевать, где я и что со мной.

— С глаз долой — из сердца вон? — вырвалось у меня.

— Точно, — кивнула девушка,— хорошо сказал! Так что ты мне ответишь?

— Я уточню, — ответил с трудом сдержав тяжелый вздох. Тут надо с русскими посоветоваться. А так-то сначала с Разумовским.

Тем временем гостья стала приближаться ко мне с явным намерением подтвердить свое серьезное отношение к делу… Ну что за блин!

— Не…не…не — остановил ее, — сегодня не стоит. Давай после того, как я все выясню! Мне как раз сегодня с ректором встречаться.

— Ладно, — разочарованно произнесла красавицв, — но ты постарайся, хорошо? — как-то тихо и обреченно попросила она.

— Постараюсь, не сомневайся! — заверил ее и только тогда остался один.

Некоторое время задумчиво рассматривал закрывшуюся за девушкой дверь, после чего вновь вернулся к занятиям. А в семь вечера, как и приказывали, вышел на улицу. Меня ждал скромный флаер с пилотом в форме служащего академии за штурвалом. Он доставил меня в отдельный портальный комплекс. Блин,, я даже не мог представить что небольшое, незаметное здание на самом краю территории академии окажется эксклюзивным порталом, ведущим в резиденцию ректора. Кучеряво живет господин Разумовский, однако. Пилот проводил меня в небольшой зал, в котором расположился единственный портальный терминал, включил его и удалился. А я тем временем вошел в голубой овал перехода и сразу понял, что слово «кучеряво» в отношении того, как жил ректор Черного корпуса — слишком мягко сказано.

Глава 24

«Дипломатия или нет?»

Передо мной стоял шикарный, огромный, серого цвета двухэтажный особняк, похожий на игрушечный готический замок с узкими окнами и остроконечными башнями. Для полной аутентичности еще флюгеров не хватало. В метрах тридцати его окружал силовой купол, к которому подступал величественный лес. Территория особняка была ухоженной. Аккуратные дорожки, посыпанные разноцветным гравием, клумбы с цветами на идеальном английском газоне.

При входе уже ждали. Одетый в форму академии служащий провел меня по длинному коридору в большую столовую. Великолепие, блин. Бархат и позолота на стенах, окнах и тяжелых люстрах под серым сводчатым потолком. Мраморный блестящий пол. Длинный стол с расставленными золотыми приборами… Мне на секунду показалось, я что попал во дворец на прием какого-нибудь короля или императора. Для кого столько приборов, если в зале были только я и ректор… Хотя нет. По правую руку от него я увидел незнакомого мне человека. Мужчина выглядел, честно говоря, экстравагантно. Во-первых, у него была окладистая шкиперская борода. Во-вторых, он был абсолютно лысый, что на удивление вполне подходило к его образу и весьма органично смотрелось. Он сразу заулыбался при виде меня. И улыбка его, надо сказать, обладала каким-то магическим свойством. Я невольно улыбнулся в ответ. Ректор, расположившийся во главе стола, сразу поднялся.

— Кенто! Проходите! Садитесь рядом со мной.

Ну блин, елей в голосе. Радушный хозяин. Я последовал приглашению и устроился за столом с левой стороны он него. Появившийся словно из воздуха за моей спиной лакей налил в хрустальный бокал вино, а второй ловко поставил передо мной тарелку с каким-то ароматно пахнущим мясом.

— Разрешите представить вам полномочного представителя российской империи князя Третьякова Андея Андреевича!

Лысый бородач поднялся и величественно кивнул.

— Очень приятно познакомиться, господин Каядзаки, — приятным баритоном сообщил он мне.

— Можно просто Кенто, — проявил ответную любезность.

— Хорошо, — расплылся тот в улыбке, — тогда называйте меня Андрей Андреевичем.

— Давайте выпьем за нашу встречу, — вмешался Разумовский, — не побоюсь сказать, что она может стать эпохальной.

Вот задвигает, а? Я, честно говоря, даже слегка смутился от такой откровенной лести, но за встречу выпил. Потратив пять минут на закуску,