Она с утра была немного не в себе. Приказала поменять комнату. Когда пришла с занятий, вроде бы настроение заметно улучшилось. Но наверх она так и не поднималась. Даже переодевалась к ужину в библиотеке. И вот… — Всё это Ольгина мать говорила на ходу. Она быстро шла по коридору, таким вот образом показывая мне дорогу к библиотеке. Остановившись у массивной двери, она перевела дух и закончила. — Теперь это.

— Оставайтесь здесь, — я решительно отодвинул её в сторону и выхватил кинжал.

В темноте коридора, увидел, как по лезвию побежали голубоватые искорки. Такого раньше не было. И я не понимаю, что могло измениться. Но, учитывая, что мне так и не раскрыли всех тайн этого кинжала, нет ничего удивительного в том, что меня могут ждать сюрпризы.

Крик больше не повторялся, и я рванул дверь, вбегая в огромную библиотеку. Дверь за моей спиной закрылась, но я не обращал на неё больше внимания. Мой взгляд был прикован к Ольге, которая стояла перед зеркалом, зажав рот рукой.

Это зеркало явно было чужеродной вещью в этой чопорной, очень консервативной комнате. Наверное, его притащили сюда, чтобы Назарова могла полюбоваться собой. Всё-таки на светский вечер собиралась.

Я подошёл ближе. И, хотя двигался почти неслышно, Ольга почувствовала моё присутствие. Она повернулась, и в её глазах я увидел облегчение. Перестав таиться, подошёл к ней, и обнял за плечи, предварительно убрав кинжал. Фигура, застывшая в зеркале, задумчиво покачала головой.

— А вы хорошо смотритесь вместе. И это радует.

— Смотри, не помри от радости великой, — я смотрел на своего двойника и пытался понять, что я чувствую. А ничего. Полнейшее равнодушие. Вот к его помощнику клирику-ренегату Долгорукому я испытывал куда более глубокие чувства и ничём незамутнённую ненависть. Потому что он остро напоминал мне всё то, что я так мечтал забыть из тех времён, когда семейка Долгоруких фактически правила от моего имени империей.

— Надо же, не думал, что ты будешь обо мне так переживать. Это так трогательно, — и он всхлипнул, но сразу же примерзко улыбнулся.

— А что ты здесь делаешь? — я прищурился. — Как ты вообще сумел пробраться в этот дом?

— Ловкость рук и немного магии, — он продолжал улыбаться.

Я же смотрел на него и не замечал ужимок. Мой мозг лихорадочно работал. Судя по всему, он уже заявлялся поглазеть на Ольгу. Вот только сигнал был на редкость устойчив. Мы, вон, даже поболтать можем. Что-то помогает ему удерживать этот канал связи. Но, что?

— Оль, этот хмырь тебе из этого же зеркала тебе непристойные предложения делал? — спросил я, чувствуя, как Ольга всё сильнее и сильнее вжимается в меня.

— Да. Оно в моей комнате стояло. Но, я думала, что дело не только в самом зеркале, а ещё и в комнате. — Тихо ответила она.

— О чём вы там шепчетесь? — продолжал улыбаться двойник. Почему он не уходит? Чего хочет добиться?

Внезапно до меня дошло. Да он же просто время тянет. Что с тем нелепым прорывом в Кремле. Что сейчас, не разрывая устойчивую связь, которая, тем не менее, должна была потреблять колоссальное количество энергии.

— Ну-ка, давай проверим, что это за зеркало такое, — я отпустил Ольгу, которая даже пошатнулась немного, когда лишилась опоры, и подошёл к зеркалу.

— Не строй из себя умного, — посоветовал двойник. — Ты всего лишь дуболом необразованный. Жаль, что в голове мышцы не так востребованы, не так ли?

— Вот поэтому тебя женщины не любят, — проговорил я, ощупывая резной обклад.

— С чего ты взял? — спросил он надменно, и я внезапно понял, что попал в цель.

— Да мне одного взгляда на тебя и Ольгу хватило, чтобы всё понять, — я ухмыльнулся. — Женщинам мозги не видно. Они красивое, сильное и выносливое тело предпочитают. А вот тебя, если ты всё-таки сунешься сюда, и попытаешься моё место занять, отравят очень быстро. Ольга и отравит, чтобы молодой и привлекательной, а самое главное, вдовой императрицей остаться. Как только сына родит, так сразу и того. — Теперь уже я нагло усмехался, проводя ребром ладони по шее.

— За себя не боишься? — зло процедил двойник.

— А мне-то, Петруша, чего бояться? Меня, в отличие от тебя, женщины как раз любят. — Тут мои пальцы нащупали какой-то выступ, что-то чужеродное, не походящее на дерево, из которого была сделана основа.

Сделав шаг, я заглянул туда, где всё ещё находилась моя рука. Ага, точно, этот камень был вставлен специально, и я даже догадываюсь, кем именно. Двойник замысловато выругался. То ли в ответ на моё высказывание, то ли понял, что я делать собрался. Я его не слушал, а рванул камень на себя. Он был закреплён не так чтобы крепко, и сразу же остался у меня в руке.

— Ты что творишь, тварь мерз… — крик двойника прервался, как только я отошёл с камнем в руке от зеркала.

Теперь в зеркале отражались только мы с притихшей Ольгой, и часть комнаты. Значит, я прав, именно этот камень был причиной настолько устойчивой связи с другим миром. И мне он что-то напоминал. Перед глазами встала пещера и огромный тускло светящийся камень.

— Всё-таки пещера. Основной прорыв будет в пещере, — прошептал я, разглядывая отломок от артефакта. — В другом месте просто не смогут установить наиболее устойчивую связь, чтобы этого ублюдка не разорвало на тропе на сотню маленьких Петрушек. А пантеры, способной по этим тропам ходить, у него нет. И как он вообще планировал меня заменить? Рассчитывал, что Соня его не узнает? Кретин.

— Петя, — голос Ольги звучал напряжённо. Я повернулся к ней. Теперь надо было что-то объяснять, а я не знал, как это сделать.

— Оля, я сейчас соберусь с мыслями и постараюсь всё объяснить, — сунув артефакт в карман, я шагнул к ней, отмечая, что камень был тёплым. Чего в принципе быть не должно, это же камень, в конце концов.

— Петя, я не идиотка. И про этого… В общем, не надо мне ничего про него объяснять. — Назарова покачала головой. — Я всё прекрасно понимаю и не в вакууме живу. Объясни мне лучше про то, что ты ему наговорил. Про нас с тобой.

— Ах, про нас с тобой, — я подошёл совсем близко, возвышаясь над ней.