– Молодцы! – похвалила мужа Римма. – А я с Галиёй сегодня как раз говорила. Полагаю, что ты удивишься тому, что машина у них уже есть. И Галия уже с правами. Завтра в деревню ехать собираются.

– Откуда у них машина? – ошарашенно замер перед женой Павел.

– Муж Пашкиной сестры подарил. – пожала плечами Римма.– Диву даюсь с таких провинциалов. Недавно же оба в Москву приехали, как ты рассказывал… У него уже квартира, а у нее – муж, что легковые машины дарит родственникам с барского плеча. Не право на очередь, заметь, что уже само по себе очень ценный подарок, а машину целиком. Это же какой-то араб, вроде, ты говорил?

– Вот тебе и на… – обескураженно ответил ей муж. – Араб, да. Из Ливана. Похоже, по-настоящему богатый человек…

***

Сатчан действительно приехал за мной на машине. На своей машине.

– Ты что, пить не будешь? – удивился я, подсаживаясь к нему на пассажирское место. С намеком так спросил, чтобы он сразу понял, что догадался я, какое такое совещание нас ожидает…

– Почему не буду? Буду, конечно, – внимательно посмотрел он на меня. – Там машину оставлю. Такси возьму.

– Понятно, – ответил я, недоумевая, что он как-то странно смотрит на меня.

– Так у тебя есть машина? – спросил вдруг он.

– Есть. – с облегчением ответил я. Вот оно что… Похоже, Галия Римме рассказала. Ну а что – я же не знал, что Римма вдруг позвонит, и Сатчан от жены первым новость узнает. Впрочем, какая разница. Не украл же я ее… рано или поздно все равно бы Сатчану рассказал.

– А что не хвастаешься?

– А чего хвастаться? Ездить-то сам смогу только в следующем году, – скромно ответил я.

– Что за машина?

– «Варшава» новая, а с виду примерно как «Победа». Только знатоки и не перепутают с ходу.

Сатчан хмыкнул.

– Меньше вопросов будет к бедному студенту, – пояснил я.– Их же уже лет десять не выпускают.

– Ну, так-то верно мыслишь, – улыбнулся, наконец, тезка. Похоже, его отпустило. Выяснил что-то для себя.

Мы приехали на какую-то фабрику, там нас уже ждали. Запустили на территорию без разговоров. Многочисленные отдельно стоящие корпуса, пустынная территория, рабочие все уже по домам разъехались, осталась одна охрана. Что-то серьёзное выпускают, – подумал я, посмотрев, как у них охрана периметра организована: вдоль забора стальные тросы натянуты, и по ним на цепях сторожевые псы бегают, свирепые, как волкодавы. Умно сделано. Несколько псов перекрывают довольно длинный забор. Мышь не проскочит.

Прямо на машине подъехали к одноэтажному, ничем не примечательному корпусу в глубине территории. А там оказалась целая система кабинетов и залов, заметил и массажные столы. Кабинет, похожий на кабинет физиотерапии в поликлинике с зашторенными кабинками. Явно оздоровительный комплекс какой-то…

А в самом конце банное отделение. Раздевалка, в которой уже кто-то оставил свои вещи, в открытую дверь виден большой зал с деревянным столом человек на двадцать, скамьи деревянные. Стол заставлен посудой, едой, бутылками.

Мы разделись, взяли себе из стопки чистых простыней по одной. Рядом заметил целую стопку чистых полотенец. Тапочек не было. Прямо босиком пошли дальше. Ну, я чужие тапочки и не надел бы.

Из банкетного зала попали в зал с бассейном, если так про него можно сказать. Крохотный, незаглубленный бассейн всего метра два на два и метра полтора глубиной. Забираться в него надо по лестнице, с противоположной стороны ещё одна лестница. Одно название, короче, купальня, а не бассейн.

Пьяным в неё начнёшь карабкаться, покалечишься, – с опаской подумал я.

Далее была, собственно, парилка, из которой доносились мужские голоса и смех, далее душевые, и небольшая комната с двумя кушетками дух перевести после парилки.

– Ну, как тебе? – взглянул на меня Сатчан и направился к парилке.

– Нормально, – ответил я, а про себя подумал: бедненько, но чистенько. Но это по представлениям двадцать первого века. По нынешним меркам вполне.

Учитывая какой дефицит сейчас любые строительные материалы, а хорошие днём с огнём не найдёшь, квадратная десять на десять сантиметров однотонная тёмно-коричневая плитка на полу, которую в двадцать первом веке прозвали «туалетная», это не так уж и плохо.

Конечно, надо менять свои представления о стандартах комфорта, подстраиваясь под современные реалии. Но из головы картинки из будущего все равно выкинуть не получается. Больше года уже здесь, а не потускнели…

Мы зашли в парилку. Кое-кого из присутствующих я уже видел, но не в простынях, конечно, и с голыми ногами. Сатчан, понимая, что человек в одежде и без сильно отличается по внешнему виду, представил меня по новой каждому, а потом каждого слева направо, как сидели. На «совещании» присутствовали первые секретари Пролетарского райкома КПСС и ВЛКСМ, директор принимающей нас фабрики и инструктор сектора партийного учёта Пролетарского райкома.

Большие люди на уровне района, – на автомате отметил я и поздоровался с каждым за руку.

В парилке все разговоры шли о провале Гагаринских. Переместились за стол, выпили, и опять об этом. Нас с Сатчаном очень хвалили.

– Твоё участие в данном деле, – заявил первый секретарь райкома КПСС. – Позволило нам избавиться от большого головняка. Мы решили отблагодарить тебя. Твой долг за квартиру обнуляется. – торжественно произнёс он.

– О… Спасибо, конечно, – ответил я. – Но я думал, – взглянул я на Сатчана. – О двух женских норковых шубках. Жене и маме.

– Ой! Я забыл совсем про шубы… – смутился Павел. – Сто лет назад речь шла... – оправдываясь, сказал он. А я напрягся. Не люблю я таких забывчивых. Лично я, если что обещаю, не забываю. Но комсомол хорош – забыть про две норковые шубы… Так, мелочь…

– Ну, что скажете, товарищи? – оглядел присутствующих уже слегка выпивший и подобревший Бортко. – Заслужил товарищ Ивлев ещё и две шубы?

– Конечно… – одобрили присутствующие и подняли стаканы.

Ну, и отлично. И долг скостили, и шубы пообещали, – подумал я, снова расслабляясь. Главное, вовремя напомнить. Кто-то робкий и промолчал бы, побоялся бы сказать. Но это не про меня, с моим-то житейским опытом.

– Но это ещё не всё! – поднял опять свой стакан Михаил Жанович. – Мы решили выбить