Шрифт:
Закладка:
– У него инсульт, – констатировал Александр, – ему срочно нужна госпитализация, иначе будет поздно.
– Срочно вертолёт! – скомандовал один из монахов.
Через полчаса они уже летели над Святым Афоном.
Сапфо любовалась в иллюминатор на вечернее небо. На неё смотрели яркими звёздами глаза. Волнистые волосы, как будто сотканные из перистых облаков, венчала золотая луна.
Глава 31.
Гармония
Для Лукаса религии делились на современные, древние и очень древние. Вот так, ни больше и ни меньше. Всё в рамках истории, изучаемой в университете. Он не углублялся в дебри философии и в вопросы духовности, не мучился лишними вопросами о вечном. Для него было главным счастье и радость здесь и сейчас. И не важно, какими богами они были навеяны. Лукас любил позитив и верил только в то, что видел и ощущал. От этого зависел его день. Парень был добрым от природы. Ему не нужны были заповеди, чтобы не причинять никому зла. Он не воспринимал запреты, если душа желала расслабиться или выплеснуть свои эмоции. А жизнь после смерти его вообще не интересовала. Сейчас парень был влюблён и принял бы любую религию как догму ради того, чтобы быть рядом с Кейси. Лукас слушал рассказы своей возлюбленной, пока они плыли на остров Дилос, о том, что произошло за последние три месяца, и наслаждался каждым мгновением, проведённым с ней. Кейси же, найдя себе благодарного слушателя, взахлёб говорила и говорила, доверяя парню семейные секреты. Она казалась уверенной, выглядела счастливой и прекрасной, как никогда. Её чёрные глаза горели, как раскалённые угли, на которых сердце парня плясало, пылало и таяло.
– Понимаешь, Лука, мы – избранные самой Богиней Афродитой. Она вошла в контакт сначала с нашей прабабкой, потом с мамой, а дальше со мной и с Никосом…
Лукас готов был слушать любой бред, который несла Кейси, лишь бы быть рядом с ней. Купидонова стрела давно уже пронзила его сердце и прочно застряла в нём, трепеща и содрогаясь от каждого прикосновения к своей избраннице. В его глазах богиней была Кейси, и всё, о чём она говорила, представлялось аллегорией для привлечения его внимания.
На яхте, под обильное вино и лёгкие закуски, велись разговоры о Богах, истории и философии. Вместо тостов цитировались Платон, Сократ, Аристотель, Алкивиад. Волны бились о борт, солёные прохладные брызги освежали радостные лица, не давая людям захмелеть.
– Эви эван! – кричали они, поднимая пластиковые стаканчики.
– Да пребудет с нами Посейдон!
– Эвива Дионис!38
– Эн ино алифеа!39
Друзья из Афин даже разыграли одну из комедийных сценок из пьесы Аристофана. Более радостного народа, чем греки, по мнению Луки, не было в целом свете. Ему было очень хорошо, и он тоже выкрикивал восклицания в честь древних Богов. Парень решил для себя, что эта «весёлая» религия, подкреплённая вином, ему подходила, как никакая другая. Он был готов на любые жертвы ради того, чтобы такой праздник жизни никогда не заканчивался.
К нему подсел мужчина по имени Филипп и, подлив вина, сказал:
– Я не знаю тебя, парень, но если ты с нами, я этому рад.
– Меня зовут Лукас, – поспешил он представиться. – Я учусь с Никосом на факультете теологии.
Глупее информацию на этой яхте трудно было предоставить. У Филиппа округлились глаза.
– Интересно… – пробормотал он и, быстро сообразив, о ком идёт речь, добавил: – С Никосом, значит?
– Вы только не подумайте ничего такого! Я с Кейси. Я её… парень!
– Послушай, что я тебе скажу, брат Лука. Послушай внимательно, такого твои профессора-теологи не расскажут. – Филипп налил обоим ещё вина, отпил хороший глоток и начал свою речь: – Я, как и все, в младенчестве был крещён. В детстве меня водили в церковь, а в молодости я даже венчался. Но всю жизнь как будто что-то грызло меня изнутри. На ежедневных школьных молитвах мне хотелось бежать, на Пасху в храме – спать, а перед причастием – есть. И за всё это мне было стыдно. Как будто мне нужно было держать перед священником ответ за всё, что бы я ни совершил. Я чувствовал угрызения совести. Я боялся всего, и чем больше рос этот страх, тем желаннее казался грех… Пока не встретил ту единственную, которая освободила меня, выхватив из этого замкнутого круга…
Филипп посмотрел в сторону, где весело болтала полная, черноволосая женщина в льняном сарафане и с множеством браслетов на запястьях.
– Да, да, друг мой. Женщина открыла мне истину! Православие – это рамки, противочеловеческие и противоестественные. Христианство учит блюсти порядок, но оно боится увидеть и принять частицу тьмы в себе. В каждом из нас есть своя тайна, которую мы должны разгадать, принять и полюбить. Вот так, Лука, каждый человек должен найти и признать в себе свою тёмную сторону. А если мы откажемся принимать и отвергнем в себе данную Богами и природой эту самую свою вторую сторону, то погибнем. Если же признаем тьму, древнюю и дикую силу, как часть себя, а потом обуздаем её, вместо того чтобы стыдливо отводить глаза, то будем спасены. Мы – греки, друг мой, и если мы не познаем истинное безумие свободы, то не достигнем совершенства. Сегодняшние христиане остерегаются двух крайностей: либо внимают голосу рассудка, либо не слышат его совсем. Воспринимая свои желания как что-то постыдное, они забывают про настоящие чувства, дарованные им Богами. Мы все смертны, а наша жизнь ничтожно коротка. Прожить её надо с радостью и достоинством. Так, как жили и живут наши Боги Олимпа.
Филипп остановился и посмотрел на своего молчаливого собеседника, который с широко раскрытыми глазами внимал каждому его слову. И это была не аллегория, он говорил серьёзно.
– Твой друг Никос на пути к спасению. Его ведёт за собой сама Богиня! Кейси благословенна ею же, и тебе посчастливилось встать на этот путь. За безрассудство! За Бога Диониса!
Филипп высоко поднял стакан с вином, отпил глоток и выплеснул остаток в море.
– Ну, хватит болтать, иди к своей женщине, разбуди в себе Зевса! – неожиданно закончил Филипп и, заговорщически подмигнув, сам двинулся в направлении брюнетки в сарафане.
Это был самый яркий и незабываемый вечер в жизни Лукаса. Кейси была ласковой и податливой. Она любила его всем своим существом, так, как велела ей её женская природа. Миф и реальность переплелись в голове Лукаса и соединились воедино.
На палубе, держась за металлический борт яхты и с отвращением глядя на беспричинное пьянство, стояла Мария. Её тошнило то ли от морской болезни, то ли от странной компании, в которую, по её мнению, вселились бесы.
– Что стоим, красавица? Где твой стакан? Во имя Диониса, выпей вина! – К Марии подошёл радостный мужчина с кувшином в руке.
– Я не пью! – отрезала та.
Мужчина налил себе вина, расплескав красные капли по полу и своей одежде.
– Вино – нектар Богов, не бойся его, дорогая деспенис40 Венети!
– Спасибо, дорогой кириос41 Минелай, только я, видишь ли, смертная и предпочту выпить соку! – отрезала Мария и удалилась в каюту.
Никос держал штурвал, пока все дремали. Он думал о том, где сейчас Афродита. Жива ли? Хотя как он смел в этом сомневаться? В голове по привычке всплыли слова молитв. Совсем недавно они бы ему помогли. Только парень с грустью понимал неуместность и сюрреалистичность места и времени. Никос снова боялся. Но уже не за свою грешную душу. Она ему больше не принадлежала. Душа Афродиты ему была
