Но этого мало. Я отчаянно хочу чувствовать жёсткий быстрый ритм толчков.

Но он не торопится двигаться.

Прижимается влажным поцелуем к выступающему позвонку чуть ниже линии роста волос, слегка прикусывает разгорячённую кожу у основания шеи, оставляя новую отметину поверх ещё не сошедших старых.

Изнывая от нетерпения, я шире расставляю ноги и отвожу бёдра назад, глубже насаживаясь на напряжённый член. Уловка работает — Торп шумно выдыхает воздух сквозь плотно стиснутые зубы и начинает неспешно двигаться, подаваясь вперёд и тут же отступая.

Твёрдая головка члена при каждом плавном толчке вскользь задевает особенно чувствительное место, и у меня вырывается несдержанный громкий стон, эхом отразившийся от высоких стен библиотеки.

— Тише, малышка, — шёпотом бормочет хренов герой, немного ускоряя темп движений. — Сюда ведь могут войти. Не хочу, чтобы нас поймали.

— Не называй меня так, — раздражённо шиплю я в ответ, но абсолютно не могу разозлиться по-настоящему. Довольно трудно злиться, когда каждое глубокое проникновение пронзает импульсом острого наслаждения все нервные окончания. Проклятье, почему это так приятно?

— Извини, — судя по интонации, он улыбается.

Мне хочется сказать что-нибудь колкое и резкое. Или хотя бы приказать ему заткнуться.

Но Торп набирает скорость, и всё мысли мгновенно исчезают под его напором. Одна его рука ложится мне на горло — но не сжимает, а просто удерживает на месте, в то время как вторая настойчиво проникает под платье, оттягивает широкую резинку простого чёрного белья и мягко надавливает на набухший клитор.

Длинные, чуть шероховатые пальцы ласкают нежную плоть в такт грубоватым толчкам — и я чувствую, как подступающее наслаждение закручивается тугим узлом внизу живота.

Сдержать очередной стон не удаётся.

Слишком ярко, слишком остро, слишком одуряюще хорошо. Хренов герой усиливает хватку на моём горле, частично перекрывая доступ кислорода — и интенсивность ощущений многократно возрастает. Кровь вскипает в венах, сердце заходится в бешеном тахикардичном ритме, тугие внутренние мышцы начинают ритмично сжиматься вокруг его члена.

Не помня себя от крышесносного удовольствия и отчаянно желая поскорее получить разрядку, запускаю одну руку под подол платья и накрываю ладонь Ксавье своей — то направляю круговые движения его пальцев, то несдержанно впиваюсь острыми уголками ногтей в его тёплую кожу.

— Быстрее, — мой голос звучит едва слышно из-за сбитого дыхания и недостатка воздуха.

— Как пожелаешь, — он усмехается с раздражающим самодовольством.

Но наконец подчиняется и отпускает себя — темп глубоких толчков становится таким быстрым и яростным, что у меня темнеет перед глазами от ошеломительного фейерверка ощущений. Торп крепче сжимает пальцы на моём горле, кровь шумит в ушах, кислород стремительно догорает в лёгких. Горячая липкая смазка стекает по внутренней стороне бёдер — её так много, что по библиотеке разносятся пошлые звуки влажных шлепков.

Я сильнее прогибаюсь в спине и подаюсь навстречу каждому движению, пока хренов герой в очередной раз доводит меня до безумного исступления. В какой-то момент мужские пальцы особенно сильно надавливают на чувствительный клитор, и моё тело словно прошибает тысячевольтным разрядом тока. Секунда, вторая — и всё. С искусанных губ срывается задушенный хриплый стон, пульсирующие мышцы обхватывают напряжённый член тугим кольцом, и на несколько невыносимо прекрасных секунд я теряю связь с реальностью.

А потом сквозь блаженный дурман сокрушительного удовольствия едва слышно доносится звук шагов со стороны лестницы.

Мы резко отстраняемся друг от друга, Торп принимается торопливо застёгивать джинсы, я поспешно одёргиваю помятое платье — благо, длинный подол позволяет скрыть от посторонних глаз следы очередного грехопадения, стекающие по внутренней стороне бёдер. Шаги приближаются, и я вдруг понимаю, что это стук каблуков.

Хм. Странно. Чертовски странно.

Что понадобилось Ларисе в библиотеке глубокой ночью? Я очень часто засиживалась здесь допоздна, но ни разу не видела, чтобы хозяйка особняка спускалась в подвальные помещения.

Хренов герой уже намеревается выйти из-за стеллажа навстречу Уимс, но я ловко ловлю его за руку и отрицательно качаю головой, приложив указательный палец к губам.

Оставаясь незамеченными, можно увидеть гораздо больше — и потому я утягиваю Ксавье вслед за собой, заставляя бесшумно отступить в темноту книжных полок. Он выглядит сбитым с толку, взирает меня с вопросительным выражением лица, но покорно подчиняется.

Остаётся только надеяться, что Лариса направляется в другую часть библиотеки.

Цоканье каблуков вдруг прекращается.

Невольно затаив дыхание, я очень осторожно раздвигаю ровные ряды книг — и в образовавшуюся крохотную щелку вижу высокий силуэт женщины всего в нескольких метрах от нашего незамысловатого укрытия. Но Лариса стоит спиной, демонстрируя по-королевски прямую осанку и идеально уложенную прическу. А мгновением позже она с явной опаской озирается по сторонам и решительно шагает в сторону стеллажа, приставленного к стене — быстро меняет местами несколько книг, надавливает на корешки… И высокая книжная полка вдруг плавно выезжает вперёд, а за ней обнаруживается тёмный провал потайного хода.

Ещё раз осмотревшись вокруг, Уимс скрывается в проходе, и пару секунд спустя стеллаж возвращается на прежнее место.

— Охренеть… — шёпотом бормочет доморощенный герой, взирая на происходящее широко распахнутыми глазами.

Я резко вскидываю руку, призывая его к молчанию — шестерёнки в голове принимаются вращаться с бешеной скоростью, мысленно повторяя последовательность книг, которые поменяла местами хозяйка Мэнора. Если она пришла сюда глубокой ночью и так напряжённо озиралась по сторонам, в потайном помещении явно скрыто нечто, не предназначенное для наших глаз. И я должна выяснить, что именно.

Проходит не меньше пятнадцати минут, прежде чем стеллаж снова выезжает вперёд с тихим скрипом — гулко цокая каблуками по каменной плитке, Лариса осторожно выскальзывает из тёмного прохода и возвращает все книги на прежнее место. Потайной ход закрывается.

Удовлетворённо осмотрев результат собственных действий, женщина быстро направляется к выходу из библиотеки.

Когда звук её торопливых шагов окончательно стихает, я стремглав бросаюсь к загадочному стеллажу и начинаю переставлять пыльные книжные томики в нужном порядке. Агата Кристи вместо Ханса Кристиана Андерсона, затем Жан де Лафонтен… Следом и вовсе сборник стихов Есенина. Интересно, почему именно эти книги? Разные авторы, разные эпохи, разные жанры. Но некая закономерность точно должна быть — вряд ли они выбраны случайно.

— Что ты творишь?! — эмоциональный шёпот Торпа отвлекает меня от напряжённых размышлений. — Зачем?!

— Либо ты помогаешь, либо не мешаешь, — резко огрызаюсь я через плечо. Адреналин бушует в крови от предвкушения разгадки — ведь все эти недели я подсознательно чувствовала, что со Спрингфилд Мэнором и его хозяевами что-то не так.

— Мы можем вляпаться в дерьмо, — скорее для галочки предупреждает хренов герой, но тут