В сентябре пятнадцатого числа 1908 года министр иностранных дел Российской империи А. П. Извольский и министр иностранных дел Австро-Венгрии А. фон Эренталь заключили соглашение по Балканскому вопросу. Австро-Венгрия соглашалась на открытие черноморских проливов Босфор и Дарданеллы для российского флота в обмен на аннексию Боснии и Герцеговины.

Считалось, что это как бы предварительное соглашение, но уже 5 октября Австро-Венгрия объявила об аннексии Боснии и Герцеговины, считая себя собирательницей и защитницей славянских земель.

Россия заявила протест, но этот протест как бы и не был услышан.

6 октября Сербия и Черногория объявили мобилизацию и готовность помочь Боснии и Герцеговине отстоять свою независимость.

В ответ войска Австро-Венгрии стали сосредотачиваться на сербской границе. Германия официально поддержала Австро-Венгрию. Россия официально поддержала Сербию. Налицо было противостояние великих держав, которое легко могло превратиться в мировую войну. Это понимали и другие государства.

Кайзер Германии Вильгельм Второй телеграфировал царю Николаю Второму с требованием принять все германские требования по боснийскому вопросу, иначе Австро-Венгрия начнет войну с Сербией.

Премьер-министр Столыпин категорически высказался против вооруженного противостояния на Балканах, и ЕИВ Николай Второй принял все германские предложения.

2 марта 1909 года представители России, Великобритании, Франции, Италии и Германии согласованно оказали давление на Сербию с тем, чтобы она признала аннексию как свершившийся факт, а Россия предлагала созвать международную конференцию по предотвращению войны, но эта идея не нашла поддержки. Факел войны зажгли, и он постоянно тлел до 1914 года.

Мы все внимательно наблюдали за развитием Боснийского кризиса и понимали, что возможно мировое столкновение, но Россия еще не была готова к войне. Все, что выявила русско-японская война, не было устранено. Россия потихоньку моторизовалась и развивала те вооружения, которые уже были у западных стран. Как-то так получалось, что мы всегда были в арьергарде мирового технического прогресса.

В 1909 году указом ЕИВ был отменен реверс для офицеров императорской армии. Офицеры трижды крикнули «ура», а я подал рапорт на имя директора кадетского корпуса генерал-лейтенанта Медведева с просьбой разрешить мне женитьбу на младшем враче губернской клинической больницы Веселовой Марфе Никаноровне, одна тысяча восемьсот семьдесят второго года рождения, девица, православная, из казачьего сословия.

По рапорту меня вызвали к генералу Медведеву.

– Здравствуйте, голубчик, – поприветствовал меня генерал, приглашая присесть на стул. – Рад за вас, рад. Только один вопрос у меня. Невеста ваша на десять лет старше вас, не сильно ли большая разница в возрасте? Или, может быть, у вас есть какие-то обязательства, вынуждающие вас к женитьбе против вашей воли? Вы уж не скрывайте, это голубчик, потому что рапорт ваш будет рассматриваться в Офицерском собрании.

– Ваше превосходительство, Марфа Никаноровна спасительница моя в больнице, и комнату мне сдала для проживания, помогала в учебе и подготовке к экзаменам, врач прекрасный и хозяйка отменная, а возраст не так уж и велик, и отношения у нас такие, какие дай бог другим семьям. Без колебаний бросит все и поедет за мной в любой гарнизон.

– Прекрасно, голубчик, на днях будет собрание офицеров, там мы и рассмотрим ваш рапорт. За вас я ходатайствую.

На ближайшем заседании действительных членов Офицерского собрания мне пожелали семейного счастья и обустройства в новой квартире.

В мае мы венчались в Никольской церкви, и младший врач Веселова стала Тумановой-Веселовой Марфой Никаноровной, женой поручика Туманова.

Свадьбы пышной мы не устраивали. Она сирота и у меня нет никого родственников. Были старые друзья Иннокентий Петрович и Иванов-третий. Пышная свадьба никогда не являлась залогом счастливой жизни.

Других друзей у меня не было. Офицерская дружба – это понятие растяжимое. Дружат подпоручиками, поручиками, штабс-капитанами, а потом пути начинают резко расходиться. Кто-то окончил академию и скачками понесся по служебной лестнице, а кто-то так и остался командиром роты и к пенсии его перевели в штаб, чтобы он получил чин капитана. И та дружба, которая была у подпоручиков, уже не является такой же дружбой между капитаном и генерал-лейтенантом или генерал-майором. Поэтому лучше держать со всеми ровные отношения, помогать по мере необходимости, как и положено военнослужащим, заботиться о товарищах, так легче переходить на титулование из вашего благородия на ваше высокоблагородие или превосходительство, титулуешь бывшего сослуживца, и нет никакой обиды или зависти на разницу в служебном положении. Дружба не ведется снизу-вверх. Даже при встрече младший не сует для приветствия руку старшему, ждет, когда это сделает старший по положению, а тот может и не сделать этого. И лучше никогда не напоминать генералу или полковнику, увешанным орденами по должности, что вы в одном военном училище учились, некоторых это сильно унижает, и тогда бывшему корешку может и не поздоровиться. Лучше, когда дружат офицеры разных родов войск, которые не подчиненные и никогда не будут подчиненными друг другу. Такая дружба всегда крепче.