Вскоре все двадцать кресел заполнились и догадка Хаджара о том, как именно проходил отбор, подтвердилась. Когда на сцену поднялся местный — из Танцующей Луны и продемонстрировал пять кругов в атаке и семь в защите, то…

Оказалось, что на креслах находилось сразу трое с такими же результатами.

— Что же, — взмахнул руками не скрывающий своего удовольствия юноша-старик. — кажется, у нас намечается небольшое сражение.

Небольшим, по итогу, Хаджар бы не стал его называть, поскольку во вспышках Правил, среди всполохов техник и лязга стали, одного уносили на носилках, а двух других латали лекари. Мечник же, из Танцующей Луны, спокойно уселся на кресла.

Что же, с таким подходом, испытание становились пусть и немногим, но более объективным и, что важно, совершенно в духе мира боевых искусств.

Лишь сильные вольны распоряжаться своей судьбой.

Почему-то, чем старше становился Хаджар, тем все отчетливее и яснее ощущал то, с какой глубокой душевной яростью ему претил данный тезис.

Но, так или иначе, вскоре плац оказался покрыт кровью тех, кто не смог отстоять в бою свое место в экспедиции, а Хаджар насчитал порядка десяти обладателей второго ранга и двух — первого.

— Арсарэл, — представился среднего роста и такой же невзрачной комплекции молодец. — Дом Танцующей Луны. Первый ранг, урожденный бессмертный.

Являясь предпоследним из соискателей на место в экспедицию, он встретил шквал шепотков с той стороны плаца и вал одобрительных взглядов с подиума, включая старика-юноши у трибуны.

Юноша поднялся и, не вынимая меча из ножен, занес над рукоятью ладонь. Позади его спины вспыхнула луна, а затем даже взгляду Хаджара пришлось напрячься, чтобы уловить молниеносные движения мечника.

Он выхватил меч, нанес удар и убрал клинок в ножны так быстро, что в воздухе остались десятки остаточных изображений, запечатлевших отдельные движения. Как если бы кто-то написал картину, в которой попытался передать все красоту искусства, которым владел фехтовальщик.

Луна погасла, а на голубой стеле, одновременно с весьма глубоким разрезом, погрузившимся в камень на две ладони, зажглись шесть, десять, двенадцать кругов.

— Замечательно! — даже не пытался скрыть свое радости старик-юноша. — А теперь…

Вспыхнул алый камень, а плотность и интенсивность луча сразу достигла отметки в восемь кругов, после чего неуклонно росла вплоть до шестнадцать и, лишь после этого, Арсарэл сделал шаг назад и камень погас.

— Превосходно! — зааплодировал юноша-старик.

Урожденный бессмертный поклонился и спустился к креслам. Как и всегда, когда дело касалось пути развития, все делилось и доставалось согласно силе адепта. Даже первые пять кресел, где сейчас произошла небольшая перегруппировка.

Тот, кто занимал первое кресло — дева воин в алых одеждах, пересела на второе, а тот, кто занимал двадцатое — встал и отошел в сторону, давая место девятнадцатому.

— Что же, а вы, мол… воин, — старик-юноша слегка нахмурился, но оно и понятно — Хаджар весьма разительно отличался внешним видом от собравшихся. — Я не видел вас прежде… вы из какого дома. Я спешу напомнить, что мы здесь собираем лишь тех, кто младше десяти эпох.

Хаджар достал грамоту с печатью Золотых Небес и ветром перенес её на трибуну.

Глава Танцующей Луны, ну или кем являлся этот «тамада», развернул и вчитался. Сперва его брови хмурились, а затем взлетели едва ли не до линии роста волос.

В тишине генерал поднялся на плац, где коротко представился.

— Хаджар Дархан, — произнес он ровным и, даже, немного скучающим тоном. — Дом Ярости Клинка, тернит.

Внутренний двор погрузился в тишину, а Хаджар попросту подошел к голубой стеле и положил на неё ладонь.

Он не для этого сперва три века провел на непрекращающейся войне, а затем еще три века истязал себя тренировками, чтобы теперь сражаться с камнями.

Генерал направил через ладонь эхо своего Правила, подкрепленного мистериями меча и терной.

Синий Клинок так и не покинул ножен, а генерал даже не коснулся его рукояти, но вместе с ударом грома и порывом холодного, северного ветра, стела взорвалась градом камней, осыпавшихся на плац мелкой каменной пылью, тут же развеянной веселым ветром.

Глава 1851

Хаджар стоял посередине плаца и спокойно взирал на ошарашенные лица сидевших на креслах и тех, кто слегка приподнялся со своих «тронов» на подиуме. В глазах каждого из них отражались совершенно разные эмоции — от удивления и неверия, до презрения и страха.

— Детоубийца, — донесся первый шепот.

Вскоре его подхватили и остальные, потянувшись руками к оружию, а вокруг их тел закружились отголоски Правил. И только Арсарэл, пусть его глаза и пытались прожечь дыру в груди генерала, сохранял относительно холодное спокойствие.

Бессмертные уже начали подниматься с мест, хватая оружие. Хаджар не хотел бы устраивать здесь кровавую баню, но если…

— Хватит, — тяжело произнес старик-юноша и каждое его слово падала ударом меча.

Даже Хаджар ощутил на себе пусть и небольшое, но давление силы этого древнего мечника, чего уж говорить про «молодых» бессмертных, которых попросту прибило обратно к креслам.

— У меня в руках поручительная грамота, — продолжил юноша-старик. — подписанная самим Эваалелом, главой дома Золотых Небес.

Этого было достаточно, чтобы шепотки, обвинявшие Хаджара в детоубийстве (и видят Вечерние Звезды, как бы он хотел, чтобы это были лишь пустые и не имеющие смысла оскорбления, но… на душе генерала лежали многие грехи и преступления и среди них было место и детоубийству…) сменились на другие. Теперь бессмертные обсуждали, что такого могло произойти, чтобы заставить два непримиримых дома заключить союз. И, более того, не просто союз, а еще и сподвигнуть главу Золотых Небес составить такой серьезный документ, как поручительная грамота для не просто Клинка, а… тернита.

Тернит из дома Ярости Клинка. Комбинация достаточная, чтобы каждый второй в стране бессмертных воспылал желанием отправить подобное существо в Вечность.

— Вы…

— Мудрейший глава, — резко поднялся с места Арсарэл. — очевидно, что стела Лунного Камня была критически повреждена предыдущими испытуемыми и, в том числе, моей атакой. Так что она никак не могла объективно оценить силу и умения нашего… нового испытуемого.

Хаджар вздохнул. Он, в глубине души, надеялся, что в стране бессмертных хоть что-то, хоть самая малейшая деталь или нюанс, хотя бы какой-то оттенок бытия, будут отличаться от остального мира, но… Но это был лишь пустой