— Вы столько говорите о традициях, обычаях и правах женщин, а сами даже не поинтересовались моим мнением! — внезапно с пылом сказала Фатима. — Подарив меня, отец выполнял именно мою просьбу!

— Не думая о последствиях? — удивленно посмотрела на нее Инга.

— Возможно это был перебор, но я влюбилась в Александра, когда еще не знала, что он будущий император. Думала, что раз у нас такая разница в положении, не могу стать женой так хоть наложницей. Нафантазировала себе всякой чуши… — зло и разочарованно проговорила девушка. — Теперь понимаю, что зря!

— Это бред. — жестко проговорила Мария.

— Сказала та, кто бегал за ним полгода и строил козни. — тихо заметила Ангелина, но кажется, и Фатима тоже услышала, по крайней мере под фатой я заметил её кривую улыбку, хоть лицо и было почти не разобрать.

— Пусть бред. Теперь я понимаю, что сглупила, но сделанного не вернешь! — ответила вместо этого Фатима. — Лучшее что я могу сделать, чтобы сохранить честь семьи и не навлечь на вас беду — убить себя.

— Этого делать нельзя. Даже если все что вы нам говорите чистая правда, а не отрепетированный спектакль, кроме вашего рода существуют правящие династии восточных государств, и они вполне могут использовать это как повод для войны. — жестко ответил я. — К которой мы пока не готовы.

— А когда будете готовы? — спросил Али-Саид. — Что тогда?

— Вот когда будем готовы, вот тогда и будем это обсуждать. — сказал я, не собираясь вдаваться в полемику. — Пока же жизнь Фатимы стратегически важна. Однако я не собираюсь использовать её как наложницу. Она будет жить здесь, в этом замке, в гостевых покоях, и пользоваться всеми благами и гостеприимством княжеского рода Ляпинских. В пределах разумного, естественно.

— Я смогу получить образование? — чуть замявшись спросила Фатима.

— Конечно. — улыбнувшись ответила Инга. — Но учителя будут приходить к тебе. Мы не можем допустить новости о таком экзотическом подарке.

— А мы не можем от него отказаться. — наконец придя в себя сказал Али. — Он сделан от чистого сердца, без всякого подвоха, и ваше недоверие оскорбляет весь мой род. Но я понимаю в какой ситуации вы оказались, а потому не требую, чтобы решение было принято немедленно. Сестру я люблю, но честь важнее.

— Я рад что мы договорились, и нам не придется держать ее в мягкой камере для сумасшедших, в смирительной рубашке. — сказал я, заставив девушку вздрогнуть. — Иногда смерть — далеко не худший вариант, но в данном случае она неприемлема. Что же до планов твоего отца — мы поговорим о них позже, когда закончится расследование.

— Он лишь выполнял волю своих детей. — попробовала возразить Фатима.

— Ты сама то в это веришь? — фыркнула Мальвина. — Если традиция убивать братьев не появилась по необходимости только в этом году, то сама его жизнь должна явно показывать на сколько он расчётлив и прагматичен.

— Мы не будим спорить на эту тему. — сказал я, заметив гневный взгляд маленького, но уже великого князя. — Вы можете принять наши условия, и быть почетными гостями и в моем доме, и в моем флоте, или отвергнуть их и стать полноценными узниками. Выбор за вами.

— Я давал вам клятву верности, цесаревич, и не собираюсь её нарушать, пока её держите вы. — как можно сдержанней, но с нотками прорывающейся юношеской ярости, сказал Али-Саид. — Сейчас, я прощаю ваше недоверие ко мне, потому что оно вызвано заботой о ваших подданных, таких же, как и я. Но впредь прошу не ставить мою верность под сомнение. Я всё сказал.

— Я тебя услышал, великий князь Али-Саид ибн Амин. — сказал я. — Не давай мне повода для сомнений, и тебе всегда найдется место и в моем доме, и за моим столом. А сейчас, прошу прощения, но нам еще нужно многое сделать. До скорой встречи.

— До встречи, ваше высочество. — поклонившись сказал парнишка, и дождавшись пока я сниму купол вышел вместе с сестрой из зала, после чего я нагнал свежего воздуха прессом и вновь поставил защиту.

— Ваши мысли? — поинтересовался я у супруг.

— Он может врать, может искренне заблуждаться, но в такие случайные подставы я не верю. — решила не отступать от своей позиции Мальвина. — Прекраснодушные идиоты в политике долго не держатся, и уж тем более не становятся царями собственной страны. Даже маленькой.

— Тут я с сестрой согласна. — кивнула Инга, садясь напротив меня. — Но нельзя исключать варианта что это было сделано с простым умыслом — подложить девочку под Александра, мальчика впихнуть в твою свиту и дождаться пока вы подружитесь. А после, по-дружески и по-родственному, получать преференции. План вполне рабочий, если не учитывать маленьких проблем с православием.

— Возможно он вообще не считал это проблемой. Сколько десятков и даже сотен князей крестилось, будучи как мусульманами, так и католиками? Может он рассчитывал на то что мы ее по тихому переименуем в Феклу и сыграем свадьбу? — усмехнувшись спросила Ангелина. — А в приданое можно попросить кусок пустыни.

— Не слишком ли цинично для тебя? — удивленно спросила Инга. — Ты уже который день подряд говоришь как более добрая версия Маши. Может это заразно?

— Скорее дело в постепенно стабилизирующемся гормональном фоне. — ответил я. — Неделя, может две или три, и у Ангелины полностью закончится формирование раскрытой чакры воды. Успех, к которому нашей дорогой старшей жене еще ползти и ползти, такими темпами.

— А это существенно? — спросила Мальвина, по-другому взглянув на Ангелу.

— Это работа всего пищеварительного тракта, желудка, почек и печени. Включая аппендикс и надпочечники. — прокомментировал я. — Один из бонусов — есть сколько угодно, чего захочется, и при этом всегда быть в хорошей форме. Второй, куда более весомый, возможность зачать почти идеально здорового ребенка и без проблем, интоксикации и прочих гадостей его выносить. Ну и коррекция сна, насыщения, роста мышечных тканей… по мелочи.

— А сколько чакр открыто у тебя? — спросила, повернувшись ко мне Инга.

— Открыты — все. Полностью сформированы — три. Еще две — почти полностью, хоть и не в правильном