Преисполненный чувства собственного достоинства, прямо-таки распираемый им, он медленно ступал по алой дорожке. Свет отражался в драгоценных камнях, украшавших его парадное одеяние. Золотое.

Золотая парча.

Атлас.

Золотой бархат. И золотое шитье поверх. Топазы. Алмазы.

– Сейчас ослепну, – проворчал Орвуд.

Золотой плащ волочился по дорожке. Золотая корона, весьма неплохая копия Большой Императорской, которую извлекали исключительно по праздникам, возлежала на голове. А ведь если и вправду золотая – Чарльз был почти уверен в этом, слишком самолюбив засранец, чтобы ходить в незолотой короне, – то весит она прилично.

За императором следовали… жены?

Чарльз велел себе стоять спокойно. Смотреть.

Алые платья.

Золото.

И корона на голове Августы, эта больше похожая на обыкновенную диадему. Сама Августа… болезненно бледная, но выражение лица возвышенное, одухотворенное.

Сиу смотрела в спину Змеенышу. Взглядом отнюдь не преисполненным любви.

Что-то не так?

Орчанка вот улыбается. И от этой ее улыбки Дик заворчал.

– Тише, мой друг. – Некромант выглядел безмятежным. – Полагаю, скоро мы проясним некоторые… нюансы происходящего.

Орк облизал клыки.

Но удар гонга заглушил его ответ.

Император, достигнув трона, в который явно переделали какое-то кресло пороскошней, повернулся к народу.

– Добро пожаловать! – Усиленный магией голос его разнесся по залу. – Я счастлив видеть людей, которые собрались под кровом сего дома, дабы вместе со мной создать новый прекрасный мир.

У Чарльза заныли зубы.

– Весьма скоро мы выйдем отсюда, чтобы нести свет знаний! И исполнить заветы великого Родда! Мы вернем в мир магию!

– Он вообще понимает, что говорит? – поинтересовался Орвуд, разглядывая императора с немалым интересом.

– И каждому воздастся по заслугам его!

– Сомневаюсь, – ответил Чарльз.

– Но пока, в миг, когда перемены близки, стоит задуматься о главном! О любви в ваших сердцах! Пусть расцветает она, пусть случится то, что предначертано.

– Знаете, раньше я думал, что мы с отцом не сильны в риторике. – Орвуд отвел взгляд. – К слову, мне вернули перстень. С извинениями.

– Даже так?

– Не стоит отворачиваться. Он довольно внимателен.

– Знакомы?

– Пришлось. – Орвуд коснулся губами бокала. – Мы вернулись в гостиницу. А на следующий день получили приглашение. Я получил. И был удостоен встречи с… Учителем.

Он все-таки умудрился выказать собственное отношение к Змеенышу тоном, которым произнес это слово.

– …и пусть каждый из вас получит то, чего желает!

Грянули трубы.

Застучали барабаны.

– Меня приняли весьма любезно. Полагаю, с расчетом на то, что я оценю всю прелесть сделанного предложения.

– И что же вам предложили?

– Жену. – Орвуд кивнул кому-то в толпе. – Знакомые лица, однако. Узнаете, Чарльз?

– Кого тут можно узнать?

– Ах да, конечно… видите ли, у меня есть некоторое преимущество, а потому просто поверьте, здесь хватает людей, которых я не ожидал увидеть в подобном месте.

– Зачем ему вы?

– Я? Сам по себе не знаю, но Орвуды всегда верно служили короне. – Он повернулся, чтобы поставить бокал на поднос проходившего мимо лакея. – Полагаю, он понимает, сколь нелепы его притязания. А потому спешит заручиться косвенными знаками своей легитимности.

– И вы…

– Пока не дал ответа. Я ведь растерян. И смущен. И еще немного обижен. Вам ли не знать, сколь сложны эти светские игры. Обещал подумать серьезно, особенно если предложенная мне женщина придется по нраву.

– Бред.

– Несомненно, но… взгляните, они ведь пришли не просто так. Они ему не то чтобы верят безоговорочно, но очарованы. Он говорит то, что они хотели бы слышать.

– И обещает жен.

– И дает. Таких жен, которые способны родить одаренных наследников, а это, знаете ли, немало. Еще говорят, что его жены послушны, покорны и готовы на все ради мужа. Правда, подозреваю, что не совсем ради мужа, но… это нехорошо, Чарльз.

Еще бы.

Меж тем опять завопили трубы, и Эдди поморщился. Но теперь в дверях появились девушки.

Много девушек.

Очень много девушек, в первое мгновенье показавшихся похожими, что сестры. Одинаковые платья. Одинаковые прически. Одинаковые бледные лица с сияющими глазами.

Сердце пропустило удар.

Милисента!

– Не спешите. – Орвуд перехватил Чарльза за локоть. – Они выбирают. Как мне пояснили, женщины несут искру Дара, разбуженную Наставником.

Наставник вытянулся в кресле, закинув ногу на ногу. И наблюдал за происходящим.

– И потому они делают выбор. Правда, люди, которые очень ему нужны, могут на него повлиять… скажем, изложить свои желания.

– И вы?..

– Если все вышло так, как должно, она сама к нам подойдет.

Легче от этого не стало.

Вот нисколько.

Глава 28,

в которой рассказывается о балах и кладбищах

Я как-то сразу осознала, что на балах мне не блистать.

Шумно.

Людно.

Что-то там играет, гудит… нервно переминаются невесты, все до одной одинаковые, и только дрожащие пальцы Салли – интересно, это ее настоящее имя? – обхватывают мою руку. Я бы хотела сказать, что все будет хорошо, но они, невесты, молчат.

И я молчу.

Оборачиваюсь. Едва заметно киваю.

И совестно, потому что я сама не уверена, выйдет ли хоть что-то из нашей затеи. На корсаже поблескивает синими камушками цветок незабудки. Салли сказала, что это незабудка, и я поверила.

А у меня голова болит.

Ну нельзя вот так с живым человеком! Час мучили. Драли, чесали, выплетали чего-то, скалывая булавками, и еще поверху мазали чем-то донельзя липким и пахучим. Оно, схвативши волосы что клей, застыло. И теперь это слипшееся месиво на голове здорово раздражало. А еще не отпускал страх. Вдруг да они и останутся такими, клееными?

Или вовсе отойдут.

И буду я лысой.

Красавицей, едрить.

– Девушки. – Перед нами появилась женщина в темном платье, окинувшая нас строгим взглядом. А ведь она не завороженная. Точно. Я уже научилась различать. У этих, которые стоят со мной, глаза будто туманом подернутые. А распорядительница иначе смотрит.

Придирчиво.

Раздраженно.

Вот она хлопнула в ладоши, и невесты вздрогнули.

– Идите, и помните, что вы должны сделать!

И она отступила, а мы… мы пошли. В первое мгновенье я совершенно растерялась. В книгах балы другие. Распрекрасные. Правда, хоть убей, не помню, чего же в них на самом деле прекрасного, но вот пишут же ж.

Тут…

Пахнет людьми. Нет, не по́том. Скорее уж той тяжелой смесью запахов, которая случается, когда смешать многие ароматы вместе.

Улыбайся, Милли.

Взгляд мой скользил по сторонам, отмечая детали.

Вот Змееныш.

Золото. Много золота… все-таки драконья страсть?

Августа в алом платье. Сидит, возложив руки на живот. И вид гордый, что у королевы. Определенно, она мне не нравится, ну да неважно, как-нибудь уживемся.

Надеюсь.

Сиу.

Стоит за спиной Августы, опираясь на спинку кресла. И рядом с нею орчанка. На