Затем она вышла, оставив Хидео наедине со словами, которых он никак не мог от нее ожидать. Углубляясь в волнующую его проблему, он не заметил, что его решение было всего лишь одним из сотни выборов, которые он сделал, не зная, что они за собой повлекут. И как можно было знать о том, зачем ему звонила Мичи? Сказала ли она ему об этом слишком поздно? Или, скажи она ему раньше, он смог бы что-то предотвратить? Вдруг тот вариант, где Хидео приходит к статуе воина раньше, повлек бы за собой более трагичные последствия?.. Он ведь не знает.

Переведя взгляд к окну, Хидео вздрогнул: по ту сторону стекла на него воззрился Генджи. Мама открыла ему, и он прошел в дом, немного неловко поглядывая на Хидео.

– Пришел тебя проведать, – сказал он, немного розовея от смущения.

– Я рад, что ты решил это сделать, – ответил Хидео, предлагая другу пройти в свою комнату. – Ты же сделал это потому, что хочешь справиться о моем состоянии, а не потому, что тебе снова хочется привлечь меня к своему дурацкому расследованию?

Генджи поджал губы и ничего не ответил.

Хидео лишь много позже заметил, что Генджи выглядит несколько… иначе. Обычно волосы он завязывает в хвостик на затылке, но в этот раз он решил сделать строгий пучок, нестерпимо стягивающий кожу головы. Одежда отличалась от того, что Генджи привык носить каждый день – если не считать его особой любви к сине-черной школьной форме, Генджи любил базовые черно-белые цвета, иногда разбавлял их оттенками серого для разнообразия. Теперь на нем была бледно-желтая футболка со странной красной надписью «Непобедимый». Когда-то давно Генджи выиграл эту футболку на одном из школьных соревнований по шахматам. Он ни разу не надевал ее, считая просто приятным, но бесполезным трофеем. Было странно видеть его одетым в эту футболку. К тому же впервые за последний год Генджи надел джинсы глубокого синего цвета – их он носил только по особым случаям.

– Ты что, на фестиваль какой-то собрался? – спросил Хидео, ухмыляясь.

Генджи, казалось, только теперь заметил, в каком виде пришел к другу. Удивленно оглядев себя со всех сторон, Генджи изрек:

– Не вижу тут ничего «фестивального». Просто остальная одежда в стирке.

– Тебе это не мешает ходить повсюду в школьной форме.

– Может, хватит уже обо мне? – с раздражением прервал Генджи. – Лучше расскажи, что вчера случилось.

Нехотя с помощью наводящих вопросов друга Хидео рассказал о звонке Мичи и о том, как ему едва хватило самообладания на то, чтобы обнаружить у умирающей девушки пульс. Рассказывая все это, Хидео вновь погружался в события минувшего дня и вновь чувствовал, что был не в силах что-либо изменить. Хорошо, что ему вообще удалось найти эту девушку – а ведь он мог вовсе не справиться с возложенной на него обязанностью.

– Хидео, – мягко обратился к другу Генджи, – ты читал «Записки у изголовья»?

– Я взял эту книжку в библиотеке, но… случайно, – не понимая, к чему тот клонит, пробормотал Хидео. – А что?

– Дай-ка ее мне.

Хидео открыл ящик стола и выудил нетронутую книгу. Генджи взял ее в руки и принялся методично перелистывать. Остановившись на одной странице, он повернулся к Хидео и зачитал:

– Записка двести девяносто семь: «То, что ночью кажется лучше, чем днем». Среди перечислений первым пунктом темно-пурпурные глянцевые ткани. Ты задумывался когда-нибудь о том, что виденные тобой образы просто кажутся тебе чем-то ужасным именно сейчас, при свете дня?

Хидео потянулся к книге и, чтобы убедиться в словах Генджи, прочел записку от начала и до конца. Его сильно удивил тот факт, что такие яркие цвета, как пурпур и багрянец, сильно проигрывают при дневном свете.

– Не понимаю, – ответил он.

– Это, пожалуй, сложная ассоциация, – спокойно пояснил Генджи. – Просто есть вещи, которые теряют свое обаяние днем, тогда как ночью они могут показаться чем-то… естественным?.. Это как сны, которые кажутся совершенно нормальными до момента пробуждения. Чем больше ты приближаешься к пробуждению, тем меньше тебе верится в правдивость образов из сна. Впоследствии ты замечаешь лишь уродство, нелогичность, абсурдность того, что видел, но признай, что до момента пробуждения все вещи казались тебе совершенно нормальными.

– Я слабо понимаю, как это соотносится с запиской и тем, что я увидел вчера.

– Ладно, друг, забудь, это просто мои мысли вслух. Не хотел запутать тебя еще больше.

Но Хидео уже повторял про себя прочитанный текст, как молитву.

«Блестящий глянец темно-пурпурных шелков».

– Я вижу кровь, когда закрываю глаза, – признался Хидео. – Не думаю, что она показалась мне очаровательной в вечерних тенях.

– Я скорее утрирую, когда говорю об очаровании, но суть ты, кажется, уловил, – Генджи мягко улыбнулся. – Что еще видишь?

Хидео прикрыл глаза, вновь и вновь возвращаясь к прочитанной записке.

«Хлопок, собранный на поле».

– Ее тело, – выдохнул Хидео после небольшой паузы, по-прежнему не открывая глаз. – Вижу, как она лежит, точно срубленный цветок.

– Интересные ассоциации.

– Я мог это предотвратить, – упрямо повторил Хидео, впрочем, сильно сомневаясь в искренности своих слов.

– Все могли, – хмыкнул Генджи. – Даже тот, черт возьми, маньяк. У каждого шансы были равны, просто ты оказался в нужном месте в нужное время вместо кого-то другого, понимаешь? Судя по твоему отрешенному взгляду, ты не хочешь меня понимать.

Отведя взгляд, Хидео вновь попытался представить лицо Хару. Он не видел ее лица, но видел в сумерках ее темные волосы.

«Волосы дамы, красивыми волнами падающие на высокий лоб».

– Я понимаю. И я не виню себя. Больше нет, – сказал он, как будто уговаривал сам себя.

– Тогда чего ты так загоняешься? Хочешь, чтобы весь мир узнал, что ты не старался сделать все, что мог?

– Нет.

– Тогда, черт возьми, почему ты не можешь забыть об этом, друг?

Хидео молча рассматривал гладкий пол под ногами. Его блеск напомнил ему темно-красные перчатки, которые носил странный господин, наблюдавший за Хидео в тот самый момент, когда он вызывал скорую и полицию.

«Звуки семиструнной цитры».

– Когда я звонил… – начал Хидео, но запнулся, боясь разрушить воспоминание своим голосом. – Когда я звонил, то заметил вдалеке человека в черном. На нем была кепка, скрывающая волосы, очки на пол-лица и темно-красные блестящие перчатки. Человек стоял в тени, но потом поднял руки, глядя на меня, и они оказались на свету. Он стал мне что-то показывать.

Генджи вдруг напрягся, отлип от спинки дивана и приблизился к Хидео, стараясь не пропустить ни слова из сказанного.

– Что показывать?

– Ну, руками