Ватутин возразил:

— Он на тринадцать лет старше тебя, Семён Павлович, и ворчание не в его духе.

Иванов кашлянул. Голос у него был с хрипотцой.

— Ты не простыл? — спросил Ватутин Иванова.

— Сейчас напился холодной воды, — вздохнул начальник штаба. — Бойцы нашли неподалёку родник и теперь таскают из него воду.

Прошло несколько часов.

— Товарищ командующий, — подошёл к Ватутину начальник штаба генерал Иванов, — мне только что звонили из штаба воздушной дивизии. По данным их разведки, немцы прекратили боевые действия на Обонянском направлении.

— И что же теперь? — настороженно спросил Ватутин, глядя на оперативную карту.

— Похоже, все свои усилия они сосредоточивают на Прохоровском направлении, — пояснил генерал Иванов. — Фронтовая разведка сообщает о передвижении вражеских войск западнее Прохоровки.

Ватутин ответил не сразу, он наклонился к оперативной карте фронта, что-то на ней посмотрел, потом взглянул на Иванова.

— Не кажется ли тебе, Семён Павлович, — заговорил Ватутин, — что гитлеровцы хотят концентрическими ударами с запада и юга выйти к Прохоровке?

— Я тоже об этом подумал, — согласился с командующим начальник штаба.

— У нас в таком случае остаётся одно — нанести по врагу упреждающий удар. Это сделают войска прибывшей в моё распоряжение 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова и 5-й гвардейской армии генерала Жадова, а также 1-я танковая, 6-я гвардейская армии и часть сил 40, 69 и 7-й гвардейских армий. Хватит этих сил?

— Вполне, — весело бросил Иванов. — Представителю Ставки маршалу Василевскому будете докладывать?

— Он сейчас в танковой армии, вернётся вечером, и я обговорю с ним мнение руководства фронта.

Оценив обстановку, представитель Ставки маршал Василевский и командование Воронежского фронта приняли решение нанести по врагу сильный контрудар.

— Переговорите с командармами, Николай Фёдорович, растолкуйте им, для чего наносится контрудар, и потребуйте, чтобы войска действовали решительно! — сказал Василевский. — Немцы гнут спины, когда получают от нас крепкую дубинку. За время войны я их уже изучил.

— Будет сделано, Александр Михайлович! — заверил маршала Ватутин.

Вернувшись к себе, он приказал дежурному по связи соединить его по радиосвязи с командармом гвардейской 5-й танковой генералом Ротмистровым. И тут же Николай Фёдорович услышал чёткий голос:

— Пятый слушает!

— Говорит первый, какова у вас ситуация?

Ротмистров ответил, что обстановка очень сложная, но люди горят желанием пресечь попытку врага взять Прохоровку.

— Мы теперь научились бить «тигров» и «пантер» из орудий, так что «новое оружие» фюрера не спасёт танкистов вермахта от поражения, — сказал он.

— Это я и хотел от тебя услышать, Павел Алексеевич, — произнёс Ватутин. — После пятнадцатиминутного артиллерийского огневого налёта и ударов нашей авиации начинайте атаку противника. То же самое я прикажу сделать и другим командармам...

— Вас понял, приказ исполняю! — ответил командарм.

Утром 12 июля войска вышеуказанных армий Воронежского фронта перешли в контрнаступление. Особенно тяжёлые бои разгорелись в районе западнее Прохоровки. Тяжесть этой борьбы легла в основном на 5-ю гвардейскую танковую армию генерала Ротмистрова. Враг оказал упорное сопротивление советским танкистам, против них действовал 2-й танковый корпус СС, непрерывно переходивший в контратаки. Здесь произошло крупное танковое сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 120 танков и самоходных орудий.

— Сдержит ли натиск танковой армады врага Ротмистров? — спросил начальник штаба генерал Иванов, едва вошёл в комнату командующего фронтом. — Я только что говорил с командармом 5-й танковой. У него, как я понял, боевое настроение, и он сказал, что танковое сражение идёт уже больше двух часов и наши Т-34 уничтожили около 30 «тигров» и «пантер».

— У Ротмистрова высокий боевой дух, большой боевой опыт, и это вселяет надежду, что в танковой схватке он возьмёт верх, — убеждённо произнёс Ватутин.

В штаб фронта по радио поступило сообщение, что в районе Рындинка—Ржев—Выползово столкнулись три бригады — две механизированные и одна танковая — и танковый полк отряда генерала Труфанова с основными силами 3-го танкового корпуса гитлеровцев.

В результате упорных боёв немцы создали угрозу левому флангу 5-й гвардейской танковой армии генерала Ротмистрова. Чтобы снять эту угрозу, командарм решил часть сил бросить на отражение наступления врага. Он сформировал два отряда, которые возглавил генерал Труфанов. В правый отряд вошли войска 11-й гвардейской, 12-й механизированной и 26-й танковой бригад. Левый отряд состоял из 53-го гвардейского танкового полка, а также из 689-го истребительно-противотанкового артиллерийского и 678-го гвардейского гаубичного полков.

Правый отряд 12 июля частью своих сил атаковал врага в ходе встречного боя, выбил его из Рындинки и отбросил на восточный берег Северского Донца, в район Ржавец. А левый отряд при поддержке 96-й танковой бригады из состава 69-й армии остановил наступление противника на Александровку. Когда генерал Труфанов уезжал в заданный район, генерал Ротмистров сказал ему:

— Твоя задача, коллега, — снять угрозу с левого фланга моей армии. Поэтому надо действовать смело и дерзко, не дать прорваться в наш тыл ни одному вражескому танку. Ты понял?

— Будет сделано, товарищ командарм, — заверил Труфанов Ротмистрова.

А когда под его ударами враг дрогнул и отступил, он в минуту затишья вышел на радиосвязь с командармом и коротко изрёк:

— Задачу мои люди выполнили с честью! Есть потери, но они незначительны. Подробности доложу при встрече...

— Хвалю тебя за цепкую хватку, мой генерал! И не считай танки, а беспощадно бей их, гадов. Пусть знают, что на нашей земле им жизни нет!..

Прохоровское сражение продолжалось, и хотя Ватутин был уверен, что наши танковые соединения возьмут верх, его пробирал холодок, словно он глотнул кусок льда: а вдруг враг навяжет нашим войскам свою волю и, как бывало в сорок первом, выиграет сражение? От этой мысли его бросало в холодный пот, он чувствовал, как этот пот бежал по спине, высыпал на лице.

«Только не паниковать, — сказал себе мысленно Николай Фёдорович. — Генерал Ротмистров меня не подведёт, я ему верю...»

— Разрешите, товарищ командующий? — Это прибыл дежурный по связи.

— Входи, капитан, что у тебя?

— Генерал Ротмистров передал по радио для вас сообщение, а я его записал. — Он отдал генералу армии листок. — Почерк у меня корявый, не обессудьте.

«До 14