Шрифт:
Закладка:
Затем Шверин фон Крозиг чуть ли не перешел на лирику, говоря о трех звездах, светящих сквозь «мрак будущего», трех звездах, которые всегда были отличительными чертами немцев, — единство, законность и свобода. Этот пассаж, похоже, был составлен Дёницем в содружестве с Шверином фон Крозигом. Единство всегда было одним из высочайших идеалов Дёница, и его достижение он рассматривал как истинную заслугу национал-социализма. Поэтому объявление о капитуляции здесь связывается с «общностью народа» (фольксгемайншафт) и оживляет старый лозунг Веймарской республики об окопном братстве и призыв не впадать вновь в классовую борьбу.
Акцент на законность в качестве фундамента как для «народного существования», так и международных отношений, может быть, несомненно, приписан Шверину фон Крозигу. Еще до смерти Гитлера, считая, что преемником Гитлера станет Гиммлер, он настоял на провозглашении мер, демонстрирующих то, что предыдущие методы управления ушли в прошлое.
И Дёниц, и Шверин фон Крозиг, очевидно, с особой остротой оценивали понятие свободы, особенно в обстановке мая 1945 г. Далее следовал ряд надежд или пожеланий, например чтобы охватившая сейчас Германию атмосфера ненависти скорее исчезла. В несколько иной формулировке их можно найти в первоначальном варианте, составленном Шверином фон Крозигом.
Следующий параграф сохраняет следы мышления разведывательной службы. В нем идет речь о «лучших чертах немецкого характера… которые подарили миру бессмертные труды и ценности» — невзирая на то, что в этот момент мир мало волновали духовные стремления немцев.
Делается акцент — несомненно, Шверином фон Крозигом — на тот факт, что Германия принадлежит западной христианской цивилизации. Заключительная фраза его варианта была включена без изменений: «Да не оставит нас Господь в нашем несчастье, и да благословит Он нашу тяжелую задачу».
Сам Дёниц объявил о капитуляции германскому народу 8 мая в 12:30 по фленсбургскому радио. В качестве отправной точки он избрал свою речь 1 мая, но на этот раз ссылаясь на «смерть фюрера». Выполняя свою программу спасения немецких жизней, заявил Дёниц, он приказал подписать капитуляцию. Идущие сейчас в плен солдаты предлагают тем самым «максимальные жертвы ради жизней наших женщин и детей и ради будущего нашего народа». Затем, как и в последнем варианте речи Шверина фон Крозига, следовала стандартная формула о «преклонении» перед храбростью и жертвами войны. Кроме того, эта речь уже была куда более по существу и менее насыщена пафосом, чем это обычно бывало с Дёницем: «Я обещал немецкому народу, что в наступающем времени бед я буду изо всех своих сил стремиться создать терпимые условия жизни для наших храбрых мужчин, женщин и детей. Смогу ли я в эти тяжелые времена внести какой-то вклад, я не знаю. Мы должны смотреть фактам в лицо. Основы, на которых был построен германский рейх, потрясены. Единства государства и партии больше не существует. Партия исчезла с арены своей деятельности. Власть находится в руках оккупирующих страну держав. Смогу ли я и назначенное мной правительство действовать, зависит от них. Если на своем официальном посту я смогу служить и помогать нашему Отечеству, я останусь на своем месте до тех пор, пока германский народ не выразит свою волю назначить нового главу государства либо пока оккупационные державы не сделают продолжение исполнения моих обязанностей невозможным. Только моя любовь к Германии и мое чувство долга удерживают меня на этом обременительном посту. Я не буду оставаться ни на мгновение дольше, чем, как я ощущаю, требуется уважением, которым я обязан рейху, высшим представителем которого я являюсь…»
Сравнение этих фраз с речами Дёница и призывами марта и апреля 1945 г. показывает, как далеко прошел он за столь короткое время. В своей передовой статье 8 мая «Фленсбургер нахрихтен» пишет: «Сейчас мы народ, который избавился от своего мышления и всех заветных иллюзий прошлого». Дёниц тоже к тому времени утратил свои иллюзии и вел себя соответственно.
Есть ряд интересных сообщений о реакции германского населения на объявление о капитуляции; их, наверное, надо воспринимать осторожно, потому что они применимы только к «Северной зоне», а источник этой информации — правительственная служба внутренней СД (III управление РСХА). Люди встречали передовые части оккупационных войск скорее «с любопытством, чем с опасениями», и вряд ли рассматривали их как своих врагов. (Для немцев они, безусловно, были врагами, но безвыходная ситуация заставляла притворяться и приспосабливаться. — Ред.) «Подоплека такого поведения, похоже, в том, что в обозримом будущем Германия и западные державы должны объединиться в общей борьбе с большевизмом». Подобные убеждения особенно были распространены среди офицеров и солдат; самыми детальными были доклады (осведомителей III управления РСХА. — Ред.) о разговорах с членами истребительной эскадрильи, которая воевала и на Восточном, и на Западном фронтах. «Капитуляция рассматривается лишь как переходная стадия; политические события скоро будут более благоприятными для Германии. Насколько видно, и офицеры, и солдаты хоть сейчас готовы возобновить борьбу против большевизма». Мало кто из немцев глубоко задумывался о ситуации. Большинство были целиком поглощены проблемами поиска крыши над головой (жилой фонд Германии большей частью был уничтожен варварскими бомбардировками англо-американской авиации. — Ред.) и пропитания, так что вряд ли кто-то думал обо всех последствиях существующего положения. Царила всеобщая растерянность от неуверенности в будущем и нависшем призраке безработицы. «Объявление о безоговорочной капитуляции и перед Советами оказалось полной неожиданностью для большой части населения. Народ не мог понять, почему война против Советов не продолжается». (Наверное, так «думал народ» где-нибудь в районе Фленсбурга. Немецкий народ в восточной части Германии, через которую прокатились армады советских танков, прошли миллионы солдат победоносной Красной армии, добивавшие отчаянно сопротивлявшийся вермахт и фольксштурм, так не считал. Выжить бы. — Ред.) Согласно данным разведслужбы, боевой дух народа после объявления о капитуляции быстро упал, особенно среди беженцев, от которых можно было слышать такие комментарии: «Теперь последний якорь, за который мы цеплялись, исчез — это надежда, что англо-американцы будут вместе с нами воевать против Советов», или «Если по условиям капитуляции мы должны вернуться в свои дома туда, где находятся русские, мы скорее убьем своих детей здесь», или «Восток потерян для нас навсегда». Также серьезной критике подвергалось и новое правительство.
Подробное исследование мер, предпринятых Дёницем между вечером 30 апреля и его разрешением подписать всеобщую капитуляцию в Реймсе и Берлине, приводит к следующим выводам:
Его свобода действий как Верховного главнокомандующего вермахтом и
