Поехала в город я на пару часов пораньше, конечно, в карете. Сопровождали меня двое охранников верхами. Пока заехала в литейку, заказала вновь несколько корпусов мясорубок по прежним чертежам. Потом проехалась мимо закрытой харчевни, где раньше работала Аништа. Харчевня все ещё продавалась. Дорого просит хозяин, что ли? Велела Гансу остановиться и долго смотрела, пытаясь понять, что меня смущает в этой харчевне. Потом догадалась.

Дело в том, что работающие вокруг ещё трактиры были совмещенными с постоялым дворами, а это просто харчевня. То есть, проезжие скорее остановятся там, где есть постоялый двор. И потом. Если все другие заведения были построены, как и все в городе, из камня, то именно эта харчевня была сложена из толстых, добротных бревен!

То есть, здание, предварительно пронумеровав бревна, можно разобрать, перевезти на другое место и вновь собрать. Вот этот вариант меня более чем, устраивал. Меньше времени потрачу со стройкой, а постоялый двор я и так не хотела там устраивать. Это подвыпившие вечером постояльцы, шум, гам. А мой собственный дом неподалеку. Мало ли что взбредет в голову пьяненьким гостям? Нет, хватит и обычной харчевни. Надо заехать в бургомистрат, узнать цену, условия продажи и прочее.

Глава 28

К модистке я приехала вовремя, даже минут на пять пораньше. Охранники прошли со мной, осмотрели торговый зал, заглянули в примерочную. Фру Марика взирала на это с оскорбленным видом, поджав губы. Но какая- то тревога в ее глазах настораживала и меня, и я попросила охрану проверить ещё раз примерочную. Они выполнили мою просьбу, ничего не нашли, вышли, пожав плечами, мол, совсем барынька от страха ополоумела.

Вместе с модисткой прошла в примерочную, где меня ждал целый ворох недошитой заказанной одежды. Несмотря на недовольство моими требованиями к одежде, швея сделала все так, как я хотела, и получилось вполне даже как прилично. Мы примеряли второе платье в стиле ампир, когда фру Марика, извинившись, вышла на минутку в комнату к швеям, за какой- то забытой деталью. Я отвернулась к зеркалу, придирчиво рассматривая наряд. Почему- то у меня было стойкое ощущение, что я снимаюсь в каком- то костюмированном фильме на историческую тему. Скрипнувшей за моей спиной двери я не придала значения и весело сказала:

- Согласитесь, фру Марика, стиль "ампир" в платьях даёт полное ощущение свободы.

Раздавшийся сзади холодный мужской голос заставил меня подпрыгнуть на месте, да ещё и в полуобороте. Мда, звезда гимнастики прямо. Стоявшего у задрапированной тканью стены мужчину я точно никогда не видела. Довольно высок, "натуральный" блондин, но несколько полноват, лицо округлое, мягкий подбородок. Вместе с этим добродушным видом жёсткий, холодный голос звучал диссонансом. Я испуганно вцепилась в стойку у зеркала, где висела моя одежда. Мелькнула мысль, что в крайнем случае, буду отмахиваться ею. Совсем упустив из виду тот момент, что стойка намертво приколочена к полу.

- Не знаю, что там придает платье, но могу сказать, что вдовствующая баронесса тщательно следит за модой, не так ли? Императрица Жозефина только- только начала вводить при своем дворе моду на такие платья, а вы уже шьёте себе такие. Однако, вы изрядная модница, баронесса!

Я уже чуть отошла от первого испуга, и голос мой звучал достаточно ровно и сухо.

- Вам никто не говорил, что подсматривать за женщиной, когда она переодевается, неприлично? Выйдите отсюда так же, как и вошли! Иначе я подниму тревогу.

- Ну что вы, право, баронесса! Я вовсе не пытался подсматривать! Вошёл, когда вы уже были в платье. Хочу передать вам привет от барона фон Штейнглица. Он интересуется, приняли ли вы решение, и было ли оно правильным? Он все ожидает от вас условного знака. И начинает проявлять нетерпение. А я просто захотел посмотреть, что там барон считает редкостной удачей. Так что мне передать барону?

Стараясь выдержать ровный тон, хотя мне хотелось истерически завизжать, я сказала:

- Передайте барону, что этот вопрос очень сложный, и мой муж против моего участия в каких- либо заговорах. Ему нравится живая супруга.

- Ваш супруг? Покойный?

- Почему покойный? Вполне даже и живой - я сунула ему под нос руку с обручальным кольцом на пальце.

Незнакомца слегка почему- то перекосило, и он стремительно вышел в замаскированную драпировкой дверь. Очевидно, она вела на задний двор, потому что в помещение ворвались звуки улицы. И вот тут я позорно завизжала, во всю мощь лёгких, на одной ноте. Выплескивая в этом визге весь свой страх и ужас, от которого в животе завязался тугой болезненный узел, запоздало понимая, что меня могли убить, похитить и вообще, все что угодно могли со мной сделать. Кошмар и ужас в одном флаконе.

В комнату ворвались охранники, сметая в дверях что- то слабо лепечущую модистку. Я, не прекращая визжать, тыкала пальцем в не до конца закрывшуюся дверь черного хода. Один выскочил на улицу, другой охранник остался со мной. Подвинул мне стул, помог сесть. Орать я перестала, но дышала с трудом и накатила слабость. Поданную воду выпила залпом, тошнота и головокружение отступили.

Вернувшийся с улицы охранник с сожалением сказал:

- Не успели, там экипаж стоял, я увидел, он за угол заворачивал. Госпожа баронесса, с вами все в порядке? Вам не причинили вреда?

Я слабо покачала головой - Нет, но я очень испугалась. Никого ведь не было в комнате, и вдруг появился мужчина!

И охранники, и я перевели взгляд на испуганную фру Марику. Та стояла у стенки, прижав к груди сжатые кулаки. Вряд ли этот мужчина мог появиться в лавке модистки без ее ведома. И дверь черного хода была тщательно замаскирована... очень подозрительно. Точно без участия швеи здесь не обошлось! И я сурово спросила:

- Фру Марика, что все это значит? Я как- то не привыкла переодеваться при посторонних мужчинах! Да он напугал до полусмерти меня! И почему вы не сказали моим охранникам, что у вас есть ещё и черный ход? Безобразие! Они бы осмотрели его и вот такого бы не случилось! Отвечайте, или вас сейчас арестуют и отправят в Тайную службу!

То ли мои угрозы подействовали, то ли (что скорее всего) грозный вид охранников, взирающих на нее без приятности, но фру Марика прониклась серьёзностью момента и зарыдала, начав каяться.

- Так я же не