— Твое мнение забыла спросить — шипит Юрико с подоконника, смеривая взглядом Нобуо, словно прикидывая, куда бы ему свою заколку воткнуть.

— Дездемону я не осуждаю. Если у тебя средняя внешность и вокальные данные хуже некуда — привлекаешь внимание чем возможно. Она вон волосы сбрила. Ей бы петь научиться и на сцене стоять. — рассуждает с экрана Нобуо. Тот Нобуо, что с нами — сидит бледный, открыв рот. Он, бедняга, так и не понял, что произошло. А произошло вот что — его расслабили, с ним поговорил, сказали какой он красавчик и лапочка, и дали выговориться. И все это записали. Потом — нарезали самые гадкие куски. Вуаля — Нобуо — гад. Впрочем, у нас еще весь вечер впереди, мы еще многое узнаем про себя и окружающих, в конце концов, кто сказал, что название у проекта «Дружба и розовые пони»?

— Такеши — ботаник. Ему бы в консерваторию, не знаю, кто у вас за отбором участников следил. Если эта, которая с папкой везде ходит, то неудивительно — она ж тормознутая у вас. — продолжает топить себя Нобуо с экрана.

— Эй, Кента — спрашивает меня Юрико от подоконника: — эти твои близняшки — они второе письмо уже написали? Можно будет с Нобуо передать, раз уж ему все равно по пути...

Глава 22

Ситуация в гостиной накаляется. Все точно так, как и планировали организаторы — и это ведь только Нобуо показали! Воздух ощутимо наэлектризован невысказанными проклятиями и угрозами, все и так на взводе, а тут еще и Нобуо со своими флешками. Народу больше всего не понравилась эдакая высокомерность в отношении, словно он тут принц, а все остальные — плебеи голоногие.

— И… следующий у нас — Такеши-сан! Который к полной неожиданности всех оказался никем иным, как Мико Танн! — повышает голос Шика: — перекрикивая невнятный гул в зале: — внимание на экран! — и на экране появляется Мико Танн. Задорная, динамичная музыка льется словно поток, словно водопад захлестывает нас, заставляя неосознанно притопывать в такт, сама Мико двигается быстро, словно танцует или сражается, смычок в ее руках так и порхает, а скрипка… Скрипка совсем не похожа на творения Страдивари, ее скрипка больше напоминает рок-гитару — с расходящимися в стороны «крыльями», в черно-красной, кричащей окраске, да еще и прикреплённая к ее плечу, словно погон. Сперва я думал, что она прижимает скрипку плечом и шеей, но потом — она взмахнула смычком, словно клинком, крест-накрест и топнула ногой, танцуя ирландский танец и скрипка осталась у нее на плече. Энергия, страсть, стремление жить — все это читалось в каждом ее движении. И пока остальные только рты раскрыли — мне оставалось улыбнуться. Я знал какая она на самом деле. Страстная. Бескомпромиссная. Смелая. Только… все это было скрыто у нее внутри. Общество учит нас не выделятся — верно? Особенно японское. Так вот — неверно. Общество учит тому, что если ты хочешь иметь свое мнение — то тебе нужна сила, чтобы его отстоять. Вот и все. Вон у Сомчая голова лысая и с какими-то шрамами на ней — вот пусть ему кто-нибудь что-нибудь насчет этого скажет. Зубами подавится. И печенкой закусит ага.

— И это была наша Мико Танн, таинственная незнакомка нашего проекта! И вот что она думает о проекте и его участниках! — на экране появляется Мико, на этот раз — все еще в облике Такеши.

— О… ну.. — говорит она, пока внизу экрана бежит строчка «что вы думаете о проекте»: — я думаю, что это неправильно — держать людей взаперти. Мне кажется, что телефоны … — идет монтажная склейка и новый вопрос.

— Дездемона… она имеет право носить что носит. Мне… я б так не смогла. — следующий вопрос. Несмотря на попытки интервьюеров вытащить из нее нелицеприятные высказывания о участниках проекта — этого не удается.

— И… Кента-кун. — последний вопрос, Мико-Такеши на экране немного краснеет: — он… хороший парень. Правда, тормозной, потому что мог бы и сам догадаться! — снова все взгляды возвращаются ко мне, и я развожу руками. Ну как тут догадаешься?! Я не Мико-Tattletale и не моя мама, у меня сверхъестественной силы распознавать человека по фото нет. Или чего там хочет этот человек и почему он меня в душевой подкарауливает. Вон, сама Натсуми-тян ошиблась, чего уж там. Да, тормоз, ваша честь, признаю.

— Следующий участник — Кента-сан! К сожалению здесь никаких сюрпризов у нас нет, Кента-сан зарекомендовал себя как самый настоящий парень. Даже мужчина. — говорит Шика и немного краснеет. Она-то почему краснеет?

— Внимание на экран — дает отмашку Шика и на экране появляется мое лицо. А потом… потом мне остается только головой крутить и материться про себя. Вот не зря я местных считал профессионалами — чувствуется, что почти все у них на мази, просчитано и соломка подстелена. Вместо фактически имевшего место избиения меня Сомчаем на виду у публики — на экране короткая, но качественная и драматическая история, рассказанная почти без слов — высший пилотаж! Сперва — Сомчай во всей его красе, его вздувающиеся сытыми удавами мышцы, канаты вздутых вен, крупным планом — холодный и недружелюбный взгляд, от такого — мурашки по спине пойдут. Секундные зарисовки — вот Сомчай дробит ударом ноги бейсбольные биты в щепки, вот — ломает локтем два кирпича сразу, вот тут — стоит над поверженным противником. Такими же короткими зарисовками — Косум. На этих зарисовках она вовсе не похожа на себя — веселую оторву, легкомысленную, но умеющую за себя постоять девушку-бойца. На зарисовках она снята сверху, сзади, она оборачивается и смотрит куда-то, задумчиво и грустно улыбаясь. Следующим кадром — я. Следующим, — мы с ней работаем в паре, она на лапах, что-то объясняет мне. Мы — смеемся вместе, скорей всего над очередной ее шуточкой. Еще не сказано ни слова, но у зрителя уже создается впечатление, что у меня и Косум что-то есть, что Сомчай — злобный тиран и самодур, и что вообще фамилия у Сомчая — Капулетти, а у меня — Монтекки и «две равно уважаемых семьи, в Вероне, где встречают нас событья — ведут кровопролитные бои и не хотят унять кровопролитье. Друг друга любят