Шрифт:
Закладка:
– Ну полно мать! Не печалься, скажи лучше, что тебе из Киева привезти? Парчи, паволок, шелку? А может злата, серебра, царьградскими умельцами сработанного?
– Сам живой вернись, да сыновей привези. А больше ничего мне не надо.
– А хочешь привезу тебе рабу молоденькую, из болгарок, чтоб волосы тебе гребнем чесала, да косы заплетала, – не унимался князь.
– Да тебя ублажала, – глаза Висты по-кошачьи недобро сверкнули. – С молоденькой, можешь домой не возвращаться. На порог не пущу! – они попыталась высвободиться из рук мужа, но он держал крепко.
– Ну, мать! И в мыслях не держал, – хитро улыбнулся Ратибор. – Хочешь распотешу тебя?
– Чем? Подарком таким?
– Да нет, невесткой новой, для младшего нашего.
– Для Вадима? – Виста недоверчиво подняла бровь. – Мы же с тобой о Ратмире речь вели.
– Пока мы с тобой о Ратмире речи вели, Вадим себе сам сыскал. И знаешь кого? – весело продолжал князь. – Гориславу!
– Ратмирову невесту? – Виста отстранилась от мужа. – Пусть и не мечтает. Мал еще! – сказала она сердито. Средний сын был характером мягок, во всем матери послушен, не то что младший, сорви-голова, во всем пошедший в отца. Вот и любила Виста Ратмира больше. Ну а старший, Рагдай, перенявший лишь отцовскую рассудительность, теперь отрезанный ломоть. Его обратно к караваю не приставишь. Улетел сокол из-под материнского крыла. – Ратмир на два года старше, – Виста по-прежнему сердито смотрела на мужа, – а и то о женитьбе не помышляет!
– Это как сказать, – хмыкнул Ратибор. – Глянь-ко вон туда, – он кивнул в сторону пестрой толпы, где стояли их сыновья. Рагдай обнялся со своей женой, Первушей, дочерью изборского старейшины Яруна. А Ратмир что-то быстро говорил Зарянке, держа ее за руку. Девушка слушала его потупив глаза, изредка поглядывая на него. Виста гневно топнула ногой.
– Не пара она нашему Ратмиру! – словно услыхав ее, Зарянка испуганно вздрогнула, выдернула руку, что-то шепнула Ратмиру и быстро затерялась в толпе. Юноша растерянно смотрел ей вслед.
– Что-то ты, мать, сегодня не ласкова, – Ратибор снова попытался привлечь жену к себе. – Чем Данислава дочь не пара Ратмиру?
– А ты на ее отца погляди! – не могла успокоиться Виста. – Ходит, словно ворон старый беду пророчит. И дочь его такая же, накличет несчастье на Ратмира, чует мое сердце! Да и договорился ведь ты уже с Гостомыслом?
– Оно так, – протянул князь в раздумье, – да вот только сейчас говорили мы со старейшиной, не люб Гориславе Ратмир. Да и она ему видать тоже. Видела как он на Зарянку смотрел? – князь покрутил рукой свой ус. – Ну прямо как я на тебя тогда, в Изборске, помнишь?
– Вон чего вспомнил! – отмахнулась от него жена. – А сам через неделю после свадьбы в поход ушел. И Ратмир, вот сходит в Киев, все и забудет.
– Не похоже на то, – недоверчиво ответил князь. – Ну да ладно, Ратмиром я займусь. А ты тут за Вадимом приглядывай, кабы с ним чего не приключилось. Что-то не вижу я его?
– Да вон с братьями стоит любимец твой, – Виста неодобрительно покачала головой. – Избаловал ты его, Ратибор. Весь в тебя повадкой пошел. Все сам норовит сделать, по-своему.
– Что ж в том худого? – князь удивленно взглянул на жену. – Мужчина растет, воин, – он снова улыбнулся. – Вот видишь и жену себе уже сыскал.
– Нашел чему радоваться, дурень старый, – глядя на мужа Виста тоже улыбнулась.
– Не такой уж я и старый, – озорно, по-молодому воскликнул князь и подхватил ее на руки.
* * *
Вадим забежал домой, бросил невод. Кликнул отца, мать, братьев. Никого дома не было. Старая бабка Улея, которая грелась во дворе на солнце, сказала ему что все ушли на Поле. Юноша поспешил туда. Было жарко. Солнце сильно припекало и от утренней прохлады не осталось и следа. Улицы Ладоги были пустынны. Почти весь город собрался на Поле. Чем ближе Вадим подходил к торгу, тем громче становился гул человеческих голосов. Вот он уже и в толпе. Со всех сторон неслись крики торговцев, зазывающих покупателей. Торг кипел и жил своей обычной жизнью. В другой раз Вадим, конечно, не прошел бы так просто мимо оружейного ряда, да и много других диковинок привлекло бы его внимание. Но сегодня он спешил на пристань, туда где покачивались на речной волне, готовые к отплытию лодьи отца. «А вдруг он передумал, – билась в голове шальная мысль. – Вдруг он возьмет меня в Киев? – надежда словно подстегнула его. – Надо поспешить!» – он ускорил шаг и почти выбежал на берег. Сразу же увидел отца и мать. Отец, похоже, говорил ей что-то веселое, а мать сердилась. Вадим запыхавшись подошел к братьям.
– Вадимша! – обнял его Ратмир. – А мы уж думали, что ты не придешь.
– Да оно и не мудренно, – подтвердил Рагдай, – как убежал вчера с пира, так тебя никто и не видал.
– Слушай, Рагдай, – обратился Вадим к старшему брату, – ты не знаешь, отец не передумал?
– Когда ты видел, чтобы он передумывал? – усмехнулся тот. – Не судьба тебе в это лето Киев поглядеть.
– Не печалься, – утешил Вадима Ратмир. – Хочешь, я тебе болгарскую саблю привезу?
– На что она мне, – отказался младший обидчиво, – разве это клинок? Да я себе из сосны меч лучше выстругаю.
– Вот так сказал, – засмеялся Рагдай. – Ты что же думаешь, что черные болгары лубяными саблями воюют?
– А то нет? – запальчиво воскликнул Вадим. – Какие же это воины, если оружие у них с одним лезвием?
– А ты у топора лезвия сочти, – предложил Рагдай. – Счел? То-то, – продолжал он, – негоже противника до сечи хулить, ты сначала свое уменье покажи, а там видно будет. Ежели б не были болгары народом храбрым, да воинственным, не пришлось бы киевскому князю и нас звать, – подвел он итог. Вадим подавленно молчал. Хоть и не заслужен упрек, да кому ж приятно. Всякий знает танец не сеча, кто же в нем удара ждет? Но по рагдаевым словам выходит сам виноват. Снова болью задергало раненое плечо. Таков человек: укололи душу, а болит тело.
– Ладно тебе, – заступился за младшего брата Ратмир, – нашел время когда учить. У него и так на душе кошки скребут. Вадимша, слышь, у меня дело к тебе есть, – обратился Ратмир к нему. – Поди сюда, – он отвел его в сторонку и с заговорщическим видом зашептал. – Ты знаешь двор купца Данислава, что возле моста через Ладожку?
– Знаю,
