— Дам. Но сначала скажи "сыр"!

— Сыр!

*** -------------------------

Гибель Гагарина. Первый космонавт Земли Юрий Гагарин ровно 50 лет назад трагически погиб во время тренировочного полета на самолете МиГ-15УТИ. Однозначную причину авиакатастрофы до сих пор не установили.По данным расследования, до срыва машины в штопор состояние Гагарина было совершенно нормальным: речь его была спокойной, размеренной. Ему предстояло сделать разворот со снижением при отсутствии видимости естественного горизонта. Затем произошло какое-то неожиданное событие, из-за чего самолет оказался на закритическом режиме в положении крутого пикирования.Официально сообщалось, что экипаж из-за изменившейся воздушной обстановки (подробности не уточняются) совершил резкий маневр и сорвался в штопор. Пытаясь вывести машину в горизонтальный полет, пилоты столкнулись с землей и погибли. Отказов или неисправностей техники не обнаружилось. Химический анализ останков и крови летчиков посторонних веществ не выявил.Свою версию гибели Гагарина представил космонавт Алексей Леонов, первый человек, вышедший в открытый космос. По его мнению, к срыву самолета в штопор привел неосторожный маневр истребителя Су-15, несанкционированно оказавшегося в районе полета.Летчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза Владимир Аксенов, в день гибели Юрия Гагарина проходивший вместе с ним предполетное медобследование, но полетевший на другом самолете, также представил РИА Новости свою версию авиакатастрофы МиГ-15УТИ.Причиной катастрофы могли стать усложненная метеообстановка с расположением верхнего края сплошной облачности на высоте около четырех километров, а нижнего края — на высоте всего 600 метров от земли; недооценка летчиками, прежде всего Владимиром Серегиным, сложности имеющейся метеообстановки, а также ставшее неожиданностью для пилотов попадание в сплошную облачность на большой скорости в режиме интенсивного снижения и, как следствие, невозможность устойчивого пилотирования по приборам. Еще одной причиной авиакатастрофы стал недостаток высоты от нижней кромки облаков до вывода самолета из пикирования.

Первый космонавт Юрий Гагарин мог погибнуть из-за столкновения его самолета с метеозондом, заявил дважды Герой Советского Союза, последний ныне живущий член первого отряда космонавтов, летчик-испытатель Борис Волынов.Он усомнился в версии, выдвинутой космонавтом Алексеем Леоновым, утверждавшим, что трагедия произошла после того, как самолет попал в след пролетавшего мимо реактивного истребителя. Летчик-испытатель пояснил, что под описание предполагаемого виновника, чье имя Леонов не раскрыл, якобы чтобы не портить тому жизнь, попадает только один человек. Однако тот «на гиперзвуке никак рядом с Гагариным пройти не мог, потому что занимался испытаниями транспортных самолетов».

Глава 21

…полный бардак — я положил перед Андроповым снимки, отпечатанные в фотолаборатории семерки — Спокойно прошел в самолету Гагарина, засунул, как видите в воздухозаборник гаечный ключ. А если бы прошел шпион и засунул бомбу? Где бы сейчас догорал советский герой? В каком бурьяне?

Юрий Владимирович нахмурился, принялся разглядывать фотографии. А я мысленно перекрестился — не стал Андропов пенять, что пришел на прием в обход Алидина и замов, усилил:

— Радиовысотомер на аэродроме не работает, дежурства у радара не постоянное, какими-то набегами. На КПП и вовсе проходной двор. Удалось глянуть журнал боевой подготовки БАО — плесенью покрылся.

— Безобразие! — глава КГБ в раздражении кинул снимки на стол — Иди пиши служебную записку на мое имя, а я сейчас позвоню Гречко

— Напишу в служебке, срочно приостановить все полеты до окончания работ комиссии, провести на Чкаловском антитеррористические учения.

— По их результатам — покивал Андропов — Надо подготовить рекомендации для всех критически важных объектов. И молодец, что сразу пришел ко мне. Это все могло плохо закончиться.

В приемной я перевел дух, вытер пот со лба. Прокатило. Сейчас полеты остановят, приедет комиссия. Будет всех сношать, разумеется найдут еще какие-то недостатки. Вполне возможно, Гагарина с Серегиным переведут на какой-нибудь другой аэродром. В любом случае, я сделал все, что мог. Через месяц, другой станет ясно — пустил ли я в очередной раз историю по другим рельсам. Или все пойдет по накатанной колее.

* * *

В преддверии очередной “экскурсии” во Вьетнам я решил ускорить набор в Гром. Нас было слишком мало, чтобы закрыть одновременно зарубежные вояжи и Союз. Нужно было еще два отделения минимум. Второе-штурмовое и учебное. Набор решили проводить в субботу и воскресенье, 10-го и 11-го февраля. Иво через Ивашутина разослал по спортивным ротам, десантникам и спецназовцам специальные приглашения с описанием требований. Освободили под “экзаменуемых” целую казарму в дивизии.

Отсев проводили в три этапа. Сначала комиссия из Тоома, Калиновской и Байбала работала с личными делами претендентов. Их кстати, оказалось почти двести человек — было из чего выбирать. Проверяли всё — родственников, биографию, делали запросы в архивы по линии КГБ… Разумеется, не должно было быть никаких взысканий, нарушений, приветствовались награды и поощрения. Кандидатов с боевым опытом откладывали в отдельную стопку. Предельный возраст определили в 30 лет. Но с возможностью делать исключения для особо ценных специалистов.

После “бумажного” этапа, начиналось тестирование физподготовки. Медосмотр, и сразу кросс в полной выкладке с бк. Разумеется, нормативы. В последние входили отжимания, подтягивания, приседания. За техникой выполнения следили Незлобин с Пушкиным. Если кандидат халявил — упражнения не засчитывались.

Наконец, стрельба и рукопашный бой. Тут у нас все уже было налажено — стрельбище, два спарринга подряд по 3 минуты c разными соперниками. Можно было боксировать, бороться — приветствовались разнообразные навыки. Победа была не обязательна — оценивалась воля к победе, хваткость, желание бороться до конца в безнадежной ситуации. Например, во время удушающих в партере.

Семь человек из тестируемых не выдержали нагрузок — увезли на скорой. Кто-то получил сильные нокауты, кто-то просто терял сознание. Все два дня на базе дежурила бригада врачей из местной балашихинской больницы.

Конкурс оказался почти десять человек на место, к вечеру 11-го нам удалось отобрать 22 кандидата. Так сказать с запасом. И тут начался третий этап, который и для меня оказался сюрпризом. Иво пригласил с Лубянки психолога и полиграфиста.

Это оказались два пожилых, седоватых мужчины, которые друг с другом говорили… по-немецки!

— Товарищи из Штази — представил мне визитеров Тоом — Фридрих Бауман — психолог и специалист по детектору лжи, Людвиг Шнайдер.

Мы пожали руки, поприветствовали друг друга. Немцы довольно чисто говорили по-русски, но были слишком чопорными, “застегнутыми”. Пока штазовцы распаковывали большие чемоданы с оборудованием, я оттащил Иво в сторону.

— Что за хуйня?! Отечественных не оказалось?

— В том