— Во время сегодняшней кровавой битвы, вы узнаете то, что этот мир и есть ад наяву. Там за горой, нет никаких врагов, враги это все мы люди на земле. — продолжил я говорит. — Вся история человечества — это сплошная история войн и разрушений, насилия и жестокости. Этот мир и есть ад, в котором происходить бесконечная борьба за выживание. Жизнь это непрерывная борьба за саму жизнь, и это наше всеобщее проклятие. Но, в наших силах изменить мир. Пока существует надежда, мы не перестанем стремится к звездам. И мы найдем дорогу к звездам, но если нам это не удастся, мы построим ее сами. Я поведу вас к звездам, и покажу вам новый мир. Пойдете ли вы со мной в бой?

— Ура! Ура-а! Ура-а-а! — начали они исполнят боевой клич.

Я сел на коня из стали, хоть, конь робот выглядел как настоящий, но его паровое дыхание выдавало его с лихвой. Подняв флаг Лимб, я помчался вперед, ведя свои войска. Не знаю, что чувствовали солдаты, когда их президент без страха первым мчался к противнику, но думаю, что это придавала им непоколебимую уверенность. Через примерно два часа, началось прямое столкновение с неприятелем, и весь мир смотрел в прямом эфире нашу войну. Задержка трансляций было около 25-минут, это нужно было для цензуры, и чтобы не раскрывать врагам наше точное местоположение. Все журналисты были хорошо обучены и дисциплинированы, они знали свое дело.

Один настырный журналист следовал за мной в авангарде, фанатично снимая то, как я командую, и то, как я безжалостно убивая вражеских солдат, и уничтожая боевую технику. На мое удивление, сопротивление было яростным, никто не хотел сдаваться в плен. Быть может наш черный цвет, как-то негативно воздействовал на вражеских солдат, или это наше новое смертоносное оружие, так напугало их до отчаяния?

Моя интуиция, помогало мне раз за разам обманывать смерть, и благодаря ей, я отводил свои войска, от смертоносных артиллерийский осколочных обстрелов, и минных полей. Мне сильно хотелось рисковать, испытывая на максимум свою удачу, в одиночку врываясь на толпу врагов, и раскидывая всех направо и налево, как это делают в фильмах. Но, мое благоразумие каждый раз останавливало меня, ведь я буду рисковать не только своей жизнью, но и всем тем, что я создал. Большая ответственность надавало мне впадать в безумие, которое так желало мое сердце. Все было не так, как в кино, ведь я, как дурак склонялся то вперед, то назад, то туда, то сюда, я это делал, ради того, чтобы сводить потери к нулю, ведь моя интуиция подсказывая мою смерть, и оно так же подсказывало исходящую смертоносную опасность на поле боя. Жизнь это не кино, но для всех остальных людей, я был тем самым человеком из супер боевика, ведь на боле боя, все надеются на командующего, ведь командующий для всех тот человек, который знает, что делает. Только я сам себя считал дураком, все остальные начали постепенно замечать, что в моих нелепых передвижениях есть смысл, ведь мои приказы, давали солдатам обходить минные поля, и вовремя уворачиваться от смертоносных осколков.

— Главнокомандующий, как вы это делаете?

— Не мешай мне, и да, я это делаю благодаря острому слуху и быстрей реакции, так что не мешай.

Мы выигрывали сражение, а они отступали все дальше и дальше, но потом наши противники, начали воевать грязно, прикрываясь мирными жителями, и всячески используя всевозможные грязные методы ведения войны. Проблема в том, что все злодеяние наших врагов показывалось в прямом эфире, так что их репутация все время продолжало опускаться ниже плинтуса.

Я не мог дальше рисковать, и посему я решил закончить войну как можно скорее.

— Если вы начали воевать грязно и бесчестно, так тому и быть. — сказал я на камеру. — Нет смысла воевать дальше, вы хорошо потрудились, дальше я сам закончу войну, можете пока что отдохнуть. — сказал я военным. — Раз наши противники начали воевать подло, то и мы начнем воевать подло и грязно. — я жестом показал журналистом отключать съемку.

В воздухе мы были непобедимы, раз наши враги начали воевать грязно, ты и мы начнем воевать грязно, в войне нет святых. Таким образом, с воздуха мы начали обстреливать дома государственных деятелей противников, хотя большинство из них бежали из своей страны, но большого страха и смуту мы им нагнали. Не прошло и часа, как наши враги объявили безоговорочную капитуляцию. После этой завершенной войны, мы приступили ко второй войне, тем самым завоевывая все новые и новые территорий. Потом, мы преступили к третьей войне, потом к четвертой и пятой. В итоге моя маленькая страна, смогла завоевать весь материк.

В пятой войне, я ворвался вместе с элитным спецназом в защищенную резиденцию президента, и убил там всех охранник и самого президента. Все мое пальто было залито кровью бравых солдат, и кровью бесчестных государственных деятелей. Люди прозвали меня кровавым пророком.

Вы спросите, почему сильнейший враг не воспользовался ядерным оружием против нас? Дело в том, что я взламывал ядерные чемоданчики, и заражал вирусами военные электроники, создавая всевозможные помехи для пуска ядерной боеголовки. Но, больше всего они боялись моей бомбы антиматерии, которая была напичкана полу килограммовый антиматерией.

В отличие от первой войны, вторые и третьи войны давалась нам легко, потому что противники внушили себе то, что мы непобедимая армия, что мы не перед чем остановимся. Было много случаев, когда вражеские военные сдавались без боя, не разу не выстрелив в нашу сторону. Когда солдаты сдавались нам плен, мы отбирали у них все оружие, включая уничтоженные и подбитые военные машины неприятелей. Мы забирали у пленных бронежилеты, каски и прочие военные принадлежности. Потом, мы со спокойной душой отпускали пленных, отправляя их по домам, ведь нам только не хватало кормить пленных и присматривать за ними и лечить.

— Вам не жалко убитых детей и женщин? Что вы чувствуете, когда вы убиваете невинных людей? У вас есть хоть капля человечности? — спросила меня пленная молодая девушка, которая была военным врачом.

— Вы только и можете обвинять других, тем самым перекладывая вину на других. Я не виноват в том, что человечество не учится на своих ошибках.

— Ваши оправдания не спасут вас от ответственности!

— Если вам становится легко на душе, когда вы обвиняете меня во всех бедах,