И пока я не перейду отсюда на следующий виток моей истории, то расскажу, как замысловато всё связано в этой жизни – оказалось, что наш новый благочинный отец Леонид, служивший в райцентре, был родом из той самой деревни, откуда отца Георгия только что перевели. И мы оказались знакомы с матерью отца Леонида, она тоже пела в монашеском хоре на клиросе вместе с родной сестрой – матерью схимонахини Зиновии. Соответственно, матушка Зиновия, регент того хора, приходилась отцу Леониду двоюродной сестрой, и в детстве они росли вместе.

Когда это выяснилось, то с отцом Леонидом, дородным и степенным протоиереем, у нас тоже сложились добрые отношения, и однажды за чаем он рассказал нашему батюшке фамильную историю, как сам чуть не стал мучеником сразу же после рождения.

Оказывается, после войны и в начале пятидесятых годов в церковных кругах тоже ждали конца света, и создание атомного оружия сильно тому поспособствовало. Понятно, что за каждым событием стоял Антихрист, и многие считали, что он вот-вот придёт к власти, если уже не пришёл, и тогда в точности сбудутся все пророчества.

И в это сложное время в глухой деревне рождается младенец – будущий священник и благочинный, его мама приходит в себя после родов, рядом с ней хлопочут родственницы, и тут прибегает ещё какая-то их сестра-монашка и с порога вопит:

– Всё! Пришёл! Пришёл Антихрист!!! Батюшка сказал, да!

Общий шок, а она продолжает вопить:

– Вот ты сейчас сына родила, а для кого? Антихристу на погибель ты его родила!

И предлагает роженице:

– А давай мы мальчика прямо щас утопим! Сами перекрестим и тут же утопим, чтобы твой сын Антихристу не достался! Он младенец чистый, как мученик сразу в рай пойдёт и нас всех оттуда вымолит!

И говорят, что молодая мать даже задумалась на какое-то время, но потом всё же пожалела первенца и не позволила топить его бочке, как предлагалось. А вскоре выяснилось, что слухи ложные, просто кто-то недослышал или что-то недопонял.

Так отец Леонид выжил, но с верующими в Антихриста у него с тех пор имелись свои личные счёты.

В глуши

В этом месте я опять позволю себе ускоренную перемотку событий теперь уже 1996 года, и вовсе не потому, что он не достоин упоминания, наоборот! И если коротко, то в том году мы пережили болезни замкнутого коллектива, терзавшие нас после переезда на новый приход. Сначала в первую зиму, а потом и во вторую наш отец Георгий с домочадцами из-за бездорожья надолго оставался в деревенском заточении, и опыт того непростого для нас времени я считаю шестым витком моей спирали.

Когда мы наконец-то добирались до прихода, то заставали батюшку и окружение не в самом лучшем виде – отец Георгий откровенно хандрил, и, чтобы побороть уныние, он старался молиться ещё интенсивнее и тем самым загонял себя в ещё большее уныние, а затем падал без сил. Когда он так болел, то иногда сутками не покидал свою келью и ни с кем не разговаривал. Порой он срывался на всех, буквально превращаясь в домашнего тирана, устраивал разносы, назначал поклоны и другие «бремена неудобоносимые».

Матушке Татьяне с Нюшкой доставалось больше обычного, поэтому они откровенно радовались, когда в доме появлялся хоть кто-нибудь ещё, тогда батюшка оживлялся и переключался на свежего человека, осыпая его всяческим вниманием, и награждал приехавшего за его дорожный подвиг длительными беседами и совместной молитвой в его келье. Имелось в виду, что домашние не достойны этой чести за неправильное поведение.

Почти сразу же после переезда в эту деревню родственники матушки Татьяны подарили отцу Георгию старую раздолбанную «Ниву», он с радостью уселся за руль, но машина постоянно ломалась, потом наступило бездорожье, а в декабре навалило столько снега, что и на тракторе не проедешь. Я как раз приехала к ним на службы, вот только не помню, одна или с Алькой, и тогда сполна испытала на себе, что такое настоящие заносы на дорогах и замкнутый коллектив, когда никто никуда друг от друга деться не может.

Дом для священника построили из белого кирпича относительно недавно, он состоял из двух половин – в одной располагались три комнаты разных размеров, кухня, и даже раздельный санузел. Комнаты выглядели нормально, их просто оклеили бумажными обоями, но кухня и санузел досталось отцу Георгию и его домочадцам в плачевном виде, с незаконченной отделкой и корявой штукатуркой.

Общий быт изрядно усложняла безграмотно установленная сантехника, отсутствие канализации и жутко воняющая выгребная яма прямо под домом, почистить которую оказалось довольно дорого и очень сложно, поэтому матушка Татьяна ввела режим строжайшей экономии на слив воды, и всякий раз она тщательно затыкала пробкой раковину на кухне, чтобы отвратительный запах не так сильно разносился вокруг. Вдобавок система отопления оказалась очень слабенькой, и когда настали морозы, то в доме все откровенно мёрзли.

Вот тогда в занесённой снегом деревне началось моё следующее жесточайшее искушение, подробно я его описывать не буду, и так понятно, что бывает, когда двум парням вдруг разом нужна одна девушка – я. При этом отец Георгий жёстко контролирует каждый наш шаг, вздох или помысел, и он сам не очень-то адекватен.

Дааа, дурдом!

Нет, внешне ничего такого не происходит, посторонний человек даже ничего не заметит, но опять, как и прошлым летом, воздух вокруг аж звенит от флюидов!

Идёт Рождественский пост, голодовка, у меня опять обострение язвы, и я уже сжилась с постоянной болью. В календаре праздник на празднике, бесконечные службы одна за другой, и мы все вместе часами стоим рядом на тесном клиросе, а потом на очень тесной кухне сидим за одним столом, опустив глаза в тарелку, боясь стукнуть ложкой или вздохнуть лишний раз. Не дай Бог кого-то случайно локтем коснуться или взглядом встретиться – мгновенный удар током, и гореть тебе сутками в гееннском огне!

Удивительно, как только мы тогда окончательно не рехнулись от безумного напряжения, непрестанно повторяя Иисусову молитву и отбивая лбом об пол бесконечные земные поклоны?

И эта пытка длилась целый год.

Милосердно перелистну его на внутреннем календаре, сил нет вспоминать, как меня трясло и мотало. Пусть наконец-то уже настанет 1997-й!

С трудом пережив Рождество и Святки, в февральские морозы мы с отцом Георгием навестили старца Серафима, которого привезли к нам город в областную больницу и разместили в отдельной палате со всем возможным комфортом. Его духовные чада в незаметной с виду очереди часами томилась под дверью и околачивались в