печальная легенда о царской дочери. Еще и теперь кое-кто из туркмен, проезжая по древнему городищу, остановится и «благодарно» метнет камень в ее могилу. Вот такая вот печальная сага о вечной любви и безысходном горе.

Дни шли. Не знаю, получил ли Хусниэддин прививку от бешенства или Джаа лечил его сугубо народными методами, но мой квартирный хозяин не заболел. И не умер. И утром тридцатого ноября нас отпустили с миром. Доставив до автодороги на арбе. Там на попутке мы шустро прибыли в Байрам-Али.

Оказалась, что пока мы отсутствовали, дома не все было гладко. Бешеный щенок покусал еще и пожилую родственницу хозяина. Эта женщина, Суна-ханым, выполняла в доме роль служанки. Но для советской власти она, якобы просто по-родственному, помогала по хозяйству жене Хусниэддина-эффенди. Как бы то ни было, эта несчастная умерла в страшных мучениях.

Соседи заперли больную женщину в пустой сарай, забили окна и двери, наблюдая за ее агонией через дыру в потолке, а потом вместе с сараем сожгли…

Все бы ничего, но сарай оказался из числа тех построек, что я арендовал у Хусниэддина. Он находился немного на отшибе, и обычно там размешались мои змеи. Поэтому соседи и решили спалить всю заразу разом, чтобы два раза не напрягаться. Конечно, бывали случаи когда мои змеи убегали. Чему окружающие почему-то рады не были. Но каждый раз я ловил беглянок и водворял на место.

Сейчас никаких змей там не было. Перед долгосрочной поездкой я всех пресмыкающихся сплавил посылками в Киев и Москву. Но в этом сарае находились мои вольеры для змей, фанерные террариумы, и оконное стекло, которое выполняло роль крышек аквариумов. Все это добро погибло безвозвратно. Превратившись в золу и прах. Снова бешеные убытки. Все что нажито непосильным трудом в самодельном серпентариуме исчезло.

Так я понял, что Фортуна стала поворачиваться ко мне задом. Начиналась явно черная полоса…

Глава 17

Первым же делом меня ожидала телеграмма из Киева, с основной работы, где утверждалось, что я не вовремя устроил себе отпуск. Ведь настоящий сознательный рабочий не нуждается в отпуске. Посреди страды. Есть же для этого зима. А так страдает дело. А настоящий стахановец не бросит работу даже на два часа, чтобы попрощаться с умирающей матерью. На мой яд, недополученный за это время, у начальства были обширные планы. Тут же валюту можно было получить. Которой теперь нет. А кто в этом виноват?

Что же, суду все ясно. Это я к тому, что в телеграмме мне особенно запомнились следующие слова: " Вы думаете о чем-нибудь? Вы что, захотели под суд? Так что ли? Какое безобразие!"

И почему я не местный желтый суслик? Тот никогда лишнего не перерабатывает. Все лето, осень и зиму эти зверьки безмятежно проводят в спячке, не испытав на себе ни жгучих лучей, ни суровых холодов.

Что делать? Сослаться на занятость? Мол, то мне на съезд надо, то на конференцию, то на симпозиум, то на консультацию, то в Академию Наук, то на защиту диссертации. Неудобно. Да и не поймут. Пришлось впрягаться в пахоту.

Следующие пять дней по приезде в Байрам-Али, в полдень, когда солнце светило особенно ярко, я, словно в жопу клюнутый, облазил все песчаные бугры в окрестностях города, где «опоздавшие» змеи могли вылазить погреться последний раз «на пляже», на солнышке. Тщетно. Мне удалось поймать только две маленькие эфы. Так как рабочий-плотник с почечного санатория только начал восстанавливать мой террариум, то после того как были выдавлены две капельки яда, обе змеи были заспиртованы в качестве водки «Вечная жизнь».

Но и эта водка пойдет не в счет выполнения плана, а «на лево». Еще летом я озаботился оформлением себе «запасных документов». Как известно, еще с декабря 1932 года по всей стране действовала новая паспортная система, которая, к примеру, закрепляла крестьян как крепостных за местами их постоянного проживания. То есть паспорта имели далеко не все. А только избранные.

Но везде имелись свои картотеки, состоящие из сотен или тысяч карточек, разложенных по алфавиту и по разделам, в выдвижные ящички. Они терпеливо ждут своего часа, когда что-нибудь произойдет и тогда они заговорят. Кроме уголовного и прочего неблагонадежного элемента и честные граждане тоже занесены в государственные архивы документов, удостоверяющих личность, паспортов, водительских прав или удостоверений охотника. Они здесь потому, что наша милиция очень мудра и знает, что рано или поздно и честные граждане становятся преступниками, так что будет лучше все знать о них заранее.

Вопрос нужно было решать. Я тогда скорешился с начальником байрамалийского паспортного стола и организовал ему щедрый достархан. Прямо на рабочем месте, где вечно пахло членскими взносами и персональными делами. Наш начальник паспортных дел был настоящий туземный бай, «умывальников начальник и мочалок командир». Густобровый скуластый мужик, обливающийся потом в зеленом форменном кителе.

А под шумок теплых посиделок я сообщил, что паспорт свой я, кажется, потерял. И под распитие очередных рюмок с фирменной водкой, новый бланк и был мне оформлен. Без формализма и всякой огласки. Сразу после веселого конкурса «Кто выпьет стакан водки в три глотка».

А поскольку Сефер Нариманович Худайкулиев, демонстрируя полное отсутствие всякого зазнайства, по-русски говорил достаточно слабо, а после хорошей выпивки ему, что русская грамота, что китайская, казалась темным лесом, то я, вместо Михаила Федоровича Устинова, стал по новым документам Михаэлем Теодоровичем Густило. В конце концов, если советская власть ставит на все руководящие должности идиотов, то должен же кто-то этим пользоваться?

Особенно ценно было то обстоятельство, что новый паспорт мне выдали без всяких занесений в милицейские талмуды и анналы. Его Сефер Нариманович спишет как испорченный бланк. А ни один нормальный человек не заподозрит, что Густило и Устинов одно и тоже лицо. Следовательно никто меня не возьмет «за кадык». Надеюсь, теперь при случае " крайней служебной необходимости" меня не разыщут заботливые работники НКВД наркома Берии.

Теперь же мне надо было презентовать одну бутылку нашему доблестному начальнику паспортного стала и сообщить, что его паспорт я испортил, когда упал в командировке в болото. Напрочь. Но зато дома нашелся старый. Так что сделаем вид, что никаких новых документов мне никогда не выдавалось. И так на все вопросы и будем хором говорить.

Вторую же бутылку я отдам за переоформление зарегистрированного за мной оружия. Надо поменять документы на новую винтовку, взамен выбывшей. И еще фирменной водки не хватает. Так как мне необходимо что-то дать за получение ж/д билетов на