— Хорошо.

— Подчиняетесь непосредственно мне. Приступайте к работе.

В садике воспитывались дети обеспеченных родителей. Современная дорогая отделка, игрушки, качественное питание. Импортные выдвижные кровати для дневного сна — от такой он бы сам не отказался. Строгие подтянутые воспитатели. Дети под стать обстановке — в дорогих костюмчиках, ухоженные. Впрочем, на детей Николай старался не смотреть вообще. Во избежание. Его дело маленькое: убираться. Хотя работы немного: дисциплинированные ребята почти не мусорили.

Кроме обучения, воспитатели занимались подготовкой выступлений к праздникам. Расписание запланированных мероприятий висело в каждом помещении. Непонятно, кому это нужно, наверное, для отчетности перед родителями. Сами дети занимались неохотно, видимо, из-за слишком плотного расписания мероприятий, когда на обычные игры времени не оставалось.

Почти все дети дисциплинированные, особенно девочки. На занятиях, как в школе, сидели тихо, слушали преподавателя, не отвлекались. Между занятиями ходили строем, по двое. Хотя один мальчик, Вова, портил нервы воспитателям. Задавал каверзные вопросы на занятиях. Делал странные рисунки и собирал забавные устройства на уроках труда. У пацана уже в таком возрасте на все свое мнение. Николай слышал, что его воспитывали за рубежом по особой системе, в которой главное следовать интересам ребенка. Но родители вернулись в Россию и попали в элитное, но стандартное общеобразовательное учреждение. «Было бы у меня такое воспитание, — подумал Николай, — сейчас бы не мучился смыслом жизни». Он помог мальчику с электронным конструктором, такой бы и сам не отказался опробовать. Собранная машинка подчинялась голосовым командам движения.

Очередное мероприятие запланировано ко дню десантника. То ли среди спонсоров офицер ВДВ, то ли сами воспитатели любили десант. Всех детей нарядили в голубые береты и тельняшки, и они стали похожи друг на друга, как васильки на поле. Только на девочках синие юбочки, а на мальчиках — черные шорты.

Выступление делалось на улице, благо погода позволяла. Откуда-то привезли макет самолета и закрепили в центре площадки с деревянным покрытием. Вокруг поставили щиты с нарисованными парашютами и колонки. Напротив расставили стулья для родителей. Часам к десяти утра собралось множество зрителей, все стильно одеты, с видеокамерами наперевес. Николай наблюдал краем глаза за выступлением со второго этажа садика. Оттуда он заметил, как Вова решил не принимать участия в танцах, и тихонько спрятался за щитами. Студент одобрительно усмехнулся. Но тут же стало не до смеха: малыш направился к сетке-ограждению садика и стал протискиваться в дырку с явным намерением выбраться наружу. Что его там заинтересовало — непонятно. Но садик вплотную прилегал к оживленному проспекту.

Парень схватился за мобильник, но вспомнил, что из всего персонала детского сада ему известен только номер заведующей, которая отсутствовала на площадке. До охраны бежать далеко, все на мероприятии. Старов выскочил на улицу и бросился к забору. Мальчик проскользнул наружу, и не обращая внимания на поток машин, стал переходить дорогу. Николай понял, что привлекло внимание пацана — группа настоящих вдвешников в скверике. Он одним прыжком перепрыгнул через ограду и бросился за ним. Краем глаза увидел несущийся автомобиль. Прыгнул, из последних сил отталкивая ребенка. Успел почувствовать сильный удар, и все погрузилось в темноту.

Николай очнулся от зуда в правой руке. Сфокусировал взгляд — в руку воткнута игла. Проследил трубку до капельницы. Прикреплена к кровати. Какой-то прибор с бегущими цифрами. Белые простыни. Тумбочка. Неожиданно сознание собрало пазл воедино: он в больничной палате, вероятней всего — в реанимации. В палату зашла медсестра.

— Очнулся? Замечательно. Значит, переводим в обычную палату. Только повязку сменю.

Женщина прикоснулась к его голове, и он ощутил бинты. «Так, черепно-мозговая травма, — всплыло из глубин памяти. — Что еще?».

— У вас травма головы и ушибы по всему телу. Легко отделались.

В палату вошел полицейский. Планшет в руке, две звезды на погонах. Обратился к медсестре.

— Он говорить может?

— Могу, — ответил парень. — В чем дело?

— Вы переходили дорогу в неположенном месте, вас сбили. Я следователь Круглов.

— Я спасал мальчика! — хотел крикнуть Николай, но вышел шепот.

— Да, мы знаем. Родители мальчика выражают вам благодарность. Я по другому поводу. Водитель автомашины под следствием. Ему грозит срок за убийство по неосторожности.

— Убийство?!

— Сначала все считали, что вы погибли на месте аварии. Несколько свидетелей, что праздновали день десантника, утверждали, что видели ваши мозги на асфальте. После этого не выживают, знаете ли. Но вы выжили, так что они явно много выпили. Расследование показало, что водитель не мог предотвратить наезд. Но он незначительно превысил разрешенную скорость, этого хватит для обвинения. Я хотел бы записать ваши показания.

Старов приподнялся на локте — сразу закружилась голова и он лег обратно.

— Я пока… не в состоянии давать показания. Давайте коротко: да, я рванулся спасать мальчика и ничего не видел. Вряд ли водитель мог что-то сделать.

— Хорошо. — Лейтенант что-то черкнул в планшете. — Поправляйтесь.

— У меня действительно мозги вылетели? — спросил Коля у медсестры.

— Ага, — беспечно сказала та, меняя раствор в капельнице. — Врачи «скорой» констатировали смерть и отказалась вас забирать, потому что трупы не по их части. А потом появился мужчина в белом и накричал на них.

— Мужчина в белом костюме?

— Да, так говорят. Потребовал, чтобы вас еще раз осмотрели. Ну, они глянули и обнаружили пульс. Погрузили и привезли к нам.

— А тот мужчина?

— Его больше никто не видел. Засняли на телефоны, но не нашли. Да вы не переживайте, — улыбнулась женщина, покосившись на бледное лицо Николая. — Вон и давление упало, — она кивнула на монитор. — Вам волноваться опасно. Врачебная ошибка, бывает. Очнулись бы в морге. Патологоанатомы не ошибаются.

Николай увидел медсестру Настю из Дома престарелых. В белом халате, со скальпелем в руке. И он на холодном мраморном столе, голый, под безжалостным белым светом. Интересное свидание… Проснулся…

Вечером пришли родители. Мама поплакала, отец молча пожал руку. Приходили родственники спасенного мальчика. Благодарили, оставили кучу фруктов. Парень запомнил только отца Вовы. Спросил, что студент делал в детском садике, и он ответил, что искал себя. Мужчина задумался ненадолго и заметил, что возможно, Николай уже нашел себя, только еще не понял этого.

Через пару недель Николая выписали на амбулаторное лечение. Голова уже не болела, но шрам под волосами остался на всю жизнь. В институте