Письмо 75

Милостивый Государь, Николай Емельянович.

Принимаюсь отвечать Вам на два письма Ваши — от 20 марта 1848 г. — полученное мною в Америке, и от 12 марта сего года, полученное мною в Аяне, где я нахожусь с 26 июля (и на будущей неделе уйду обратно в Америку, на пути зайду в Камчатку).

Премного благодарен Вам за неоставление жены несчастного моего сына Иннокентия; сделайте милость, продолжайте ей выдачу денег по Вашему усмотрению.

О том, что П. Костромитинова хотели на Ваше место посадить, я слышал от Адольфа Карловича и Тебенькова; но А. Карлович в нынешнем письме своем ко мне не очень хорошо отзывается о Костромитинове, следов, вышел вздор — и я рад, очень рад душевно, что Вы остаетесь, и что Глав. Правление к Вам благоволит.

Что-то будет при новом распоряжении Глав. Правления, если Ферд. Петрович совсем оставит дела Компании, а из письма Этолина видно, что его оставили, как будто не долее 2 годов, и то как-бы из милости. Я, кажется, скоро прекращу переписку с Этолиным и Кусовым. На мои резоны и изложение обстоятельств наших они отвечают совеем не то, что бы мне хотелось. Этолин против моих резонов вертится как береста на огне, а Кусову я писал о Коломенской Церкви ясно, т. е. прямо намекал ему о пожертвовавнии в оную от себя, а он пишет «что мы с товарищами говорили о Колониальных церквах», — о которых я тогда ему и не писал.

Я им ныне обоим писал, что я отныне не буду говорить с ними о наших обстоятельствах и нуждах; ибо это ни к чему не ведет. Кусов пишет ныне, что дела Компании идут очень хорошо; если это правда, то я очень рад. Впрочем это вероятно, ибо и из последнего письма Вашего можно то же заключить.

Я не могу понять, почему Гл. Правление не сделало распоряжения о покупке вещей для Собора; не хотят ли они сделать сюрприз! Хорошо бы!

Купленный Вами и сделанные для меня вещи я еще не получил; но известно, что оне идут с ярмарочной кладью. Весьма благодарен Вам за труд сей.

За неимением времени я еще не читал газет, и потому почти ничего не знаю о событиях западных, слышал только, что папа бежал из Рима, и что на отлучения его от Церкви только смеются.

Весьма любопытно будет услышать, как праздновал Государь Отец наш новоселье[136] и русскому ли Царю не сделать пирога на новоселье!

Вы пишете, что сын мой Иннокентий писал Вам и требовал от Вас денег, и проч.; очень хорошо Вы сделали, что не удовлетворили его просьбы, он мне ничего не пишет уже давно. Сделайте милость, относительно выдачи денег жене его — поступайте по Вашему усмотрению. Горе и печаль мне этот первый и любимый сын мой! Но я не имею никакого права не только роптать, но даже и воздыхать под гнетом этой скорби; ибо многомилостивый Господь и Бог мой безмерно ко мне милостив. Второй сын мой прибыл ко мне в Ситху; и слава и благодарение Богу! Он весьма меня утешает и радует — не ученостью своею, а своею любовью и послушанием ко мне и набожностью и благочестием. Я его назначаю священником для Колош, на будущий год уволю его в Россию жениться.

Поблагодарите от меня Ив. Ив. Чернова за чертеж станка, и скажите ему, что я постараюсь сделать его известным везде, где только могу.

Касательно золота Калифорнского — основательного ничего не могу сказать; и от нас отправилось туда судно и с лопатами, и с товарами, и с людьми; но при нас еще не возвратилось (15 мая); а по расчетам ему бы надобно придти около 5-го. Г. Тебеньков говорил, что если оно придет до 10 июня и привезет золота, то он отправит его в Аян ныне же. Дай бы Господи!

Ныне выехал из Америки Денис Федорович Зарембо — совсем и, кажется, уже не воротится.

Я приехал в Аян с тем, чтобы узнать о решении перенесения кафедры в Аян и видеться с г. Генерал-Губернатором, который просил меня об этом; но ни того, ни другого не вижу; и потому на днях отправляюсь в Америку и по пути зайду в Камчатку, где быть может увижусь с г. Губернатором.

Кроме Калифорнскаго золота у нас в Америке нет никаких новостей, кроме того, что наконец с помощью Божиею, но без пособия Компании, церковь для Колош построена. 26 апр. совершено освящение, и с того времени начались для них поучения и чтения Евангелия и Апостола на их языке.

О действиях миссионеров наших я Вам не пишу; Вы можете читать печатное в прибавлениях из творений Св. О. Скажу только, что я прошедшего лета был в севере, и вполне убедился, что там жатва многа; но у нас нет теперь ни делателей, ни средств для их существования. Жду милости Божией.

Тебеньков на будупцй год намерен выехать, а на место его еще не назначен никто.

До нас дошли слухи, что о Кяхтинской торговле идет дело в великом совете, составленном в Москве и только из купцов — по протесту г. Г. Губернатора восточн. Сибири, Муравьева. Потрудитесь мне сообщить об этом. И еще — поправилась ли сколько-нибудь торговля от вывоза за границу хлеба и от привоза в Россию денег! И еще — настоящее положение Европы — (плоды европеизма европейских идей) действует сколько-нибудь к вразумлению наших русских голов, отуманенных чадом тех же идей? Принимаются какие меры к исправлению воспитания, общежития и проч.? Или идет все тем же порядком? Кажется, теперь бы можно убедиться, что мы Русские стоим ни на правом пути к благоденствию, буквально и без разбору подражая европейцам, и убедившись взяться за ум-разум.

Поклон, посланный Александрой Никитишной мне с конторщиком, я получил в Аяне лично, и вдвое большой посылаю за то ныне заочно.

Господь с Вами! да хранит Он всех Вас Своею милостью, а паче всего да управит в Царство вечного мира и радости. Не забывайте в молитвах искренно Вас любящего, Вашего многогрешного

Иннокентия, Е. Камчатского.

июля 5 дня 1849 г. Аянский порт.

Письмо 76

Милостивый Государь, Николай Емельянович!

Покорнейше прошу принять на себя труд купить для нашего Духовного ведомства разных вещей по приложенному при сем реестру и прислать их к нам при первом случае или по почте, или вокруг света. Утварь и краски могут быть присланы по почте, а книги —