Шрифт:
Закладка:
– Кто этот человек? – поинтересовалась она.
Эйлюль подошла поближе и выглянула в окно.
– Али, – улыбнулась она. – Он работает с моим братом уже много лет. Вероятно, он здесь, чтобы присматривать за тобой.
Она так спокойно говорила о таких вещах, будто о чем-то само собой разумеющемся.
– Да, – сердилась Рейян. – Будто я могу куда-то сбежать.
Эйлюль хотела пообщаться с ней, чтобы доказать, что протягивает руку дружбы.
– Хочешь поговорить? – Эйлюль нежно коснулась плеча Рейян, но в ответ получила лишь враждебный взгляд. – У тебя нет причин сердиться на меня, я не имею отношения к тому, что случилось. Поверь, если бы я знала, то была бы против.
Рейян немного расслабилась и улыбнулась, обнаружив хоть одного непричастного человека. Она тут же подумала, поможет ли ей Эйлюль?
– Можешь тогда сделать мне одолжение? – спросила Рейян.
– Конечно, о чем речь?
Рейян приняла протянутую руку дружбы, что очень обрадовало Эйлюль. Как ни странно, эта девушка показалась ей симпатичной, несмотря на ее дружбу с Генюль.
– Можешь одолжить мне свой телефон? – После вопроса Рейян Эйлюль внезапно поникла: перед уходом Миран велел не давать ей телефон. Как же теперь отказать?
– Ну как сказать… – взъерошила волосы Эйлюль.
– Он велел тебе не давать телефон, да? – Рейян мгновенно помрачнела.
– Прости, Рейян, мне жаль, но Миран очень разозлится.
– Ты такая же, как они, – вздохнула Рейян, садясь на стул. Она скривилась, как маленький ребенок. Эйлюль застенчиво присела напротив, госпожа Наргиза вошла в комнату.
Происходящее убивало Рейян, но она ничего не могла с этим поделать. Она вновь страдала от беспомощности в окружении людей, превративших ее жизнь в ад. Выхода не было! Рейян сходила с ума от мысли, что она застряла в этом доме. Больше всего на свете она желала узнать, что делают сейчас ее мать и обитатели особняка. Рейян посмотрела на Наргизу.
– Тебе удобно? – плачущим голосом спросила она, на этот раз без сарказма.
Злиться? Обижаться? Рейян уже не знала, что делать. Тяжкий груз свалился ей на плечи, и его невозможно вынести.
– Скажи, что бы ты сделала, если бы твоя дочь оказалась на моем месте? – продолжила Рейян.
Госпожа Наргиза озадачилась. Они заставили Рейян испытать то, о чем страшно было даже думать. Пока женщина подбирала слова, Рейян продолжила:
– Из-за него я два дня не могла поговорить с мамой, я не знаю, как она. Что же вы за люди?
Боль внутри усиливалась, напоминая о том, как она слаба. Мрачная тишина повисла в комнате, никто не издавал ни звука.
– Видит бог, я посылаю к нему всех, кто сделал меня такой.
Рейян откинулась на спинку стула, смиряясь со своей беспомощностью. Госпожа Наргиза мягко встала, вышла из комнаты, а через несколько секунд вернулась с телефоном в руке и протянула Рейян мобильный:
– Позвони маме.
* * *
Каждый день в душе у Рейян появлялись новые раны, боль не давала покоя, и девушка понемногу умирала. Вот что приносил в ее жизнь этот голубоглазый ветреный человек.
Она не знала, стала ли эта боль сильнее от голоса матери, который она наконец услышала, или от ее слез. В душе полыхал неукротимый огонь.
Ничего хорошего в особняке не произошло. Новость о том, что Миран похитил Рейян, мгновенно долетела до обитателей, подняв всех. Азат без отдыха их разыскивал. Значит, Миран не солгал. Отчим молчал, и обитателей особняка в этой суматохе поражало его спокойствие. Почему он вел себя так, хотя был причиной произошедшего? У Рейян возникло дурное предчувствие. Ладно, пусть она и не родная дочь, но неужели она для него не значила совсем ничего, раз он даже пальцем не пошевелил? Миран открыто объявил войну, но отчим не реагировал.
– Тебе лучше? – взволнованно спросила Эйлюль, протягивая Рейян стакан воды. Та улыбнулась и покачала головой. Эйлюль присела рядом. – Почему тебя только что тошнило?
Рейян вновь чувствовала тошноту, но сдерживалась: она не хотела, чтобы женщины узнали про беременность.
– Это – спазмы, ничего страшного, – ответила она, надеясь, что ей поверят.
– Хорошо. Ты голодна? Что бы ты хотела съесть?
Рейян смущал интерес Эйлюль.
– Я ничего не хочу, – мрачно заявила она.
Желудок сводило, и Рейян действительно не хотела есть.
– Но ты же не завтракала, голодать вредно.
Рейян закатила глаза, осознав, что Миран предупредил их и об этом. Неожиданно раздался стук в дверь. «Не буди лихо», – хотела сказать она, но сдержалась.
Эйлюль отправилась открывать дверь, а Рейян развернулась спиной: она не хотела видеть лицо Мирана. Отчего-то каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, Рейян все меньше и меньше злилась.
Прошло несколько минут, и Рейян задумалась, почему он до сих пор не вошел. Вдруг в коридоре раздался шум, и волосы зашевелились на голове Рейян. Она узнала вошедшего.
Пришла Генюль, а не Миран.
Глава 18. Прощай, любовь
Порой самые непредсказуемые события происходят в самое неподходящее время – как, например, появление Генюль, когда ей вовсе не следовало приходить. Встреча двух женщин, любящих одного и того же мужчину, более чем опасна.
Рейян охватила безумная ярость, когда она поняла, чей голос донесся до нее. Она подскочила как ошпаренная. Эйлюль никак не понимала, как это могло произойти, ведь обычно Генюль не приходила без предупреждения. Почему она явилась именно в этот день? Это совпадение или ирония судьбы?
Генюль изумилась не меньше, когда Рейян вышла из зала, и не смогла вымолвить ни слова, столкнувшись с болезненной реальностью. Невозможно описать ту боль, которую она почувствовала. Ком встал в ее горле, колени подкосились, и Генюль обессиленно опустилась на пол. Казалось, будто тяжесть всего мира свалилась на ее плечи. Ужасная правда, которую она не могла принять в долгие бессонные ночи, предстала перед ней. Что, если Миран никогда не уходил от Рейян? Что, если на самом деле он играл с ней?
Последняя надежда умерла, и мечты о том, чтобы вернуть мужа и все исправить, испарились.
Миран и Рейян вместе, и это куда хуже смерти.
Генюль заглянула в полные ненависти глаза Рейян. Что она делает в этом доме? Стало трудно дышать, будто невидимая рука ударила под дых.
Генюль побледнела. Она хотела поговорить, но не знала, с чего начать. Последняя надежда, которой она пыталась исцелить умирающее сердце, исчезла. Поражение – вот что ей осталось. Генюль никогда не признавала того, что Миран ее не любит, и всегда тосковала по дням, проведенным
