КОПЬЕ АЛЬБИОН, ФЛОТСКИЕ ВЕРФИ

Поднимаясь по спиральному пандусу, соединявшему хаббл Утро с верфями на вершине Копья, Бриджет несла Роуля на руках и старалась дышать ровнее.

— Признайся, — сказал Роуль. — Чем ты так озабочена, Мышонок?

— Я никогда… — прошептала Бриджет, — я еще никогда по-настоящему не бывала… снаружи.

— Существует множество вещей, которых ты никогда не делала, — ответил Роуль. — Не вижу никакого смысла из-за этого переживать.

Бриджет бросила взгляд за плечо, где рядом с мастером Ферусом шагал Бенедикт, не отходивший от старика больше чем на пару шагов. Он нес на плечах собственный рюкзак и огромную холщовую сумку, по-видимому, с поклажей мастера Феруса и его ученицы. Нес он их с отрешенным лицом, но непрерывно стрелял глазами по сторонам, — даже здесь, в хаббле Утро.

— И вовсе я не переживаю, — ответила Бриджет. — Я просто… оцениваю вероятные случайности.

— Например, падение с острия Копья? — промурлыкал Роуль.

Бриджет проглотила застрявший в горле комок.

— Да.

— Или то, как из тумана вылетит огромный зверь и сожрет тебя?

— Уверена, башня прекрасно защищена от маревых проглотов.

— Или потерю рассудка под прямыми лучами Солнца?

Пальцы Бриджет безотчетно потянулись к шее, на которой болтались гогглы с защитными линзами.

— Роуль, друг мой, порой ты кажешься идеальным маленьким чудовищем.

Кот на ее руках небрежно махнул хвостом:

— Я идеален во всем.

— Вы говорите с кошками, мисс Тэгвинн? — спросил шагавший рядом с девушкой человек. Капитан Гримм, с рукой на все той же истрепанной перевязи, выглядел так, словно вот-вот рухнет от переутомления, но голос его был ровным и вежливым, а взгляд — бодрым.

— Не очень хорошо, — призналась Бриджет. — Хотя, честно говоря, мне кажется, что большинство кошек понимают каждое сказанное нами слово. Конечно, кроме тех слов, которые они отказываются понимать.

Улыбнувшись, капитан опустил глаза на Роуля.

— Звучит не очень-то любезно по отношению к герою.

С недрогнувшим самодовольством Роуль опять повел хвостом.

Это заставило Бриджет улыбнуться и зарыться носом в шерсть на кошачьем загривке:

— Он правда герой. И деспот.

Бросив вверх быстрый взгляд, кот широко зевнул.

— Верно, верно, — коротко хохотнул Гримм. — Кот, живший на «Дерзком», походил на него точь-в-точь. Приказов старался не слышать, и всем нам очень повезло иметь его на борту.

— Вот этот… — мяукнул Роуль, щурясь на Гримма. — Этот тип кажется разумнее большинства других людей, Мышонок. Я решил позволить ему остаться с нами.

— Весьма здравое решение, — сухо одобрила Бриджет. — Учитывая то, что летим мы именно на его корабле.

Похоже, Гримм догадался о смысле реплики Роуля и чуть поклонился коту.

— К вашим услугам, сэр. А вот и гвардейская застава.

Их небольшая экспедиция достигла верхней площадки спирали, ведущей к докам. Над воротами наружу была опущена толстая металлическая решетка, и охраняли ее не меньше двух десятков вооруженных флотских. Гвендолин Ланкастер, очевидно, отнеслась к своему долгу весьма серьезно: она уже подошла к стражам, чтобы заговорить с их командиром и предъявить ему сопроводительное письмо копьеарха. Не сказать, чтобы ее появление обрадовало сержанта. Гвен скривилась, уперла в бедро кулак и что-то сказала ему с довольно суровым выражением лица.

Обветренное лицо мужчины побагровело, но он коротко рявкнул приказ и махнул рукой. Кто-то из его подчиненных подошел к решетке заграждения и начал тянуть за веревку, которая ее поднимала, открывая путь к верфям.

Из внешнего мира сквозь решетку лился свет — почти такой же яркий, как вспышка от разряда боевой перчатки. Его сопровождало свежее дуновение ветра, куда холоднее воздуха хаббла, в котором выросла Бриджет. Острый и колючий, он принес с собою нездешние ароматы — дерева, в том числе горелого дерева, металла и чего-то еще непонятного.

Капитан Гримм что-то сказал ей, но Бриджет не уловила, что именно. Вместе они одолели подъем по остатку пандуса и попали в объятия пронизанного запахами ветра и слепящего солнечного света.

Свет этот был ярок, мучительно ярок, подобно внезапному осознанию истины: она предпочла бы быть кем и чем угодно, лишь бы не собой. Бриджет пришлось зажмуриться, когда струя холодного воздуха ударила ей в лицо, окончательно смешав все чувства. Она в жизни своей не испытывала ничего подобного.

Только теперь, в панике, она вспомнила, как это опасно — позволить прямому свету коснуться незащищенных глаз, и вслепую начала дергать гогглы на своей шее. Управляться одной рукой было не очень-то удобно, но в конце концов девушке удалось поднять и прижать очки к лицу дрожащими пальцами.

Темные линзы смягчили ярость солнечного света, и Бриджет вдруг прозрела.