Я смотрю на часы и задаюсь вопросом, хватит ли Ирине двух часов, чтобы прийти в себя после наших утренних занятий любовью. Судя по тому, как она вырубилась сразу после этого, полностью измотанная, я полагаю, ей не помешал бы еще час. В конце концов, она растит моего ребенка, и так было в течение последних трех месяцев, как она позже призналась.

Выходя из своего кабинета, я вижу Степана у подножия лестницы, его руки лежат на плечах Ирины, а она опускает глаза в пол.

Что за вечно любящий ад?

Он убирает руки, когда видит, что я приближаюсь, и Ирина вытирает слезу, скатывающуюся по ее щеке. Мои защитные инстинкты заставляют меня протянуть руку и схватить его за шею, прижимая спиной к стене.

— Влад! — визжит Ирина, дергая меня за руку.

Я так не думаю, милая девочка.

— У тебя есть две секунды, чтобы сказать мне, почему твои руки были на моей жене, — рычу я, брызгая слюной ему в лицо.

Он не вздрагивает и не сопротивляется мне. Он меня хорошо знает.

— Я просто просила его защитить Диану на «Играх», — раздраженно кричит Ирина.

Я стискиваю зубы, затем отпускаю Степана. Он втягивает голову в свои широкие плечи и поправляет рубашку.

Ах, да, «Игры В».

«Игры» стремительно приближаются, и повсюду царит атмосфера предвкушения. Диана должна принять участие в «Играх» всего через три коротких месяца. Я высказал свои пожелания, не совсем ожидая, что кто-нибудь меня выслушает. Однако недавно Егор и Леонид внесли изменения. Я не думал, что Вэн позволит ей войти, но произошло нечто, в чем мы не посвящены.

Еще.

Я это выясню.

Я знаю все, и обязательно буду знать об этом.

Я посылал гадюку в их дом не только для того, чтобы наказать ее. Вика полезна для получения информации. Хитрая маленькая змейка.

— Зайди ко мне попозже, солнце мое. А теперь иди поешь. Теперь тебе нужно питаться за двоих. — Я целую ее в макушку.

— Мне жаль, Влад. Она моя сестра.

— А я твой муж. Я должен защищать твое сердце и тех, кого оно любит. Я всегда буду защищать тебя.

Моя жена шмыгает носом и проводит рукой по моей щеке.

— Я люблю тебя, — шепчет она. Я нахожу утешение в ее прикосновениях и оплакиваю их, когда она отстраняется. Наблюдаю за ее удаляющейся фигурой, как она поднимается по лестнице и исчезает из виду.

Возвращая свое внимание к Степану, я слежу за его взглядом, когда он провожает глазами шаги Ирины.

— Она беременна? — Похоже, он потерпел поражение.

— Это разве твое дело? — рычу я, наблюдая за ним, его взгляд задерживался на Ирине слишком долго, слишком много раз. Я приближаюсь к нему. — Ты будешь представлять меня на «Играх», отдавая дань уважения способности Васильевых тренировать настоящих воинов. Диана сама выбрала свою судьбу.

На его лбу появляется складка.

— А как насчет того, о чем меня попросила Ирина?

Я снова хватаю его за горло и сжимаю.

— Ирина — твой хозяин?

Я еще сильнее смыкаю руку вокруг его горла, но затем его глаза бесконтрольно наполняются слезами, ярость, которую я в нем разжигал, переполняет его.

— Нет, сэр, вы мой хозяин, — выдыхает он.

— Верно. Да. — Я отпускаю его и наклоняюсь к его уху. — Кто является твоей целью в «Играх»?

— Артур Воскобойников, — отвечает он, и я улыбаюсь.

— Хорошо.

Очень хорошо.

Я ищу Ирину и нахожу ее в студии. Знаю, это безумие, но когда я не вижу жену какое-то время, я скучаю по ней. По ее губам, ее запаху, ее словам, ее прелестной маленькой киске. Если она не сидит каждый день в кресле напротив моего стола и не печатает в своем ноутбуке, подсчитывая цифры не только для «Volkov Spirits», но и для всех моих счетов, она рисует в своей студии. Цифры заставляют ее чувствовать себя полезной, но картины вызывают у нее улыбку. Ирина такая счастливая, и это делает меня по-настоящему чертовски счастливым.

— Привет, моя прекрасная жена, — приветствую я с улыбкой. — Я принес тебе немного ланча. — Вхожу в ее пространство и кладу бутерброд, который я попросил Раду приготовить, на стол. Как только женщины Волковых вошли в мой дом много месяцев назад, Рада отступила и перестала пытаться привлечь мое внимание. Теперь она просто делает свою гребаную работу так, как будто ей за это платят.

— Я хочу тебе кое-что показать. — Сияет она.

— О? — реагирую я, подходя к ней и заключая ее в объятия. Ее губы мягкие и теплые, и мой член твердеет, когда она высовывает свой влажный язычок, поддразнивая мой.

— Ты пленил меня, Влад, с тех пор, как я была маленькой девочкой. Для меня ты сияешь ярче любого солнца, и нет места лучше, где я хотела бы быть, чем здесь, в твоих объятиях. Ношу твое кольцо. Вынашиваю твоего ребенка. Когда я наблюдаю за тобой… ты самый прекрасный. Ты моя муза, — выдыхает она, отстраняясь от меня. Она берет холст, поворачивает его и ставит на подставку.

Мои глаза скользят по изображению, смотрящему на меня в ответ. Это я. Солнце освещает мое лицо. Я изображен такими цветами, которых я никогда раньше не видел, и все они запечатлены в той версии меня, которую она увидела. Мазки кистью нежные и точные. На моих губах играет улыбка, когда я подглядываю из-под ресниц. Должно быть, именно такое выражение лица у меня бывает, когда я смотрю на нее, прежде чем поглотить.

Это тот я, кем всегда хотел быть.

— Это прекрасно, солнце мое.

— Ты прекрасен, моя луна.

Эпилог

«Игры В»

Так много всего произошло за год.

Моя сестра, как я узнала от Ветровых, беременна от Влада. Племянницей или племянником. Наполовину отродье дьявола, наполовину ангел. Но все же наполовину моя милая сестра. Меня захлестывает печаль из-за всего, что я потеряла, и самой большой потерей является она.

Как я вообще здесь оказалась?

Ненависть захлестывает меня, как муссонные дожди.

Мужчины.

Причина — в мужчинах.

Плохих мужчинах.

Титулованные гребаные мужчины, которые думают, что могут делать все, что им заблагорассудится.

Я потеряла все из-за мужчин. Лишенная собственной власти, своей компании, достоинства, моей сестры — моей жизни.

Они думают, что я умру на «Играх». Я знаю это, и, отчасти, думаю, мой отец предпочел бы данный исход. Начать с чистого листа,