Шрифт:
Закладка:
Рыба источала поистине божественный аромат. Рот Семена наполнился слюной. Непроизвольно он протянул руку к блюду. И тут же услышал, как вокруг вдруг воцарилась напряженная тишина.
Семен поспешно убрал руку и отрицательно качнул головой.
— Мы не голодны, — сухо сказал он. — И я вообще не люблю рыбу.
В ту же минуту Сатан резким ударом выбил блюдо из плавников Дагдагиэля. Но оно не упало на землю, лопнуло вдруг с негромким хлопком, словно воздушный шарик, и исчезло.
Одновременно с ним исчез и Дагдагиэль.
— Я ведь сказал: ничего не брать у этого снулого карпа! — сердито сказал Сатан.
— Я и не взял!
— В последнюю секунду! Хорошо хоть вспомнил... Он еще будет предлагать. Обязательно. Так вот: ни в коем случае. И вы тоже запомните. — Он повернулся к внимательно слушавшим Далии и Эгуду. — Тот, кто отведает его блюд, попадет под его власть. Навечно.
Семен вновь повернулся к пиратам.
— А это кто такой? — спросил он, показывая незаметно на еще одного приближенного князя-ворона.
Демон отличался огромным ростом. Непропорционально узкие плечи переходили в украшенную гребнем шею, на которую насажена была жуткая крокодилья голова. Мощные челюсти, усаженные острыми зубами, медленно двигались, словно демон что-то жевал.
— Амон-Маноа, — вполголоса сообщил Сатан. — Некогда царствовал в Египте и до сих пор не может избавиться от фараонских замашек. Здесь-то он почти никто, мальчик на побегушках. Но очень неприятный тип. Очень.
С этим Семен согласился. Правда, что представляло собой тело экс-фараона, Семен не знал: наряд Амона составлял длинный, до пят балахон. Из широких рукавов торчали крохотные по сравнению со всей фигурой ручки, покрытые зеленой кожей и оканчивающиеся кривыми изогнутыми когтями. Заметив пристальный взгляд Семена, мальчик на побегушках угрожающе потянулся к нему. Огромные челюсти задвигались быстрее.
— Но-но, — сурово произнес Семен. — Стой, где стоишь. В ид аз и мы таких.
— Что такое? — спросил ворон, останавливаясь. — Мне показалось, о любезный незнакомец, что ты обратился ко мне с каким-то вопросом? Прости мою задумчивость, но я, похоже, пытаюсь решить неразрешимую задачу. — Князь Эрев тяжело вздохнул. — Ибо как совместить в едином лице грабящего и грабляемого... то есть грабимого... Тьфу ты, пропасть! — Ворон раздраженно сплюнул (это выглядело очень необычно) и сказал: — Вот свалились на мою голову! Короче, — решительно заявил он, — грабить я тебя буду, вот только подумаю, что с тебя взять. — Он заглянул Семену через плечо, окинул подозрительным взглядом Далию и Эгуда и добавил: — И с вас тоже.
— А что с нас взять? — Семен демонстративно снял с плеча свою сумку и вывернул ее наизнанку. — У нас нет ничего!
Князь Эрев удивленно склонил голову сначала к одному плечу, потом к другому.
— Нечего взять? — с сомнением повторил он. — Как это нечего? Вы же говорите вполне связно. — Тут взгляд его упал на молчащих Далию и Эгуда. — Во всяком случае, ты... — Присутствие князя Гееномского ворон демонстративно игнорировал. — Следовательно, я вполне могу получить от тебя пару ценных идей. Сам отдашь? Или Амон поможет?
Крокодилоголовый с готовностью вышел вперед.
— Каких идей? — удивился Семен. — При чем тут идеи?
— Князь имеет в виду, что материальные ценности его не интересуют, — вмешался Сатан. — Его интересуют те или иные идеи.
Ворон покивал головой.
— Именно так, именно так. Помнится, один... гм-гм... путешественник подал мне идею красивой речи... — Князь Эрев полузакрыл блестящие глаза и заговорил нараспев: — Не кажется ли вам, о любезные мои гости, что фразы, сказанные вами, должны нести отпечаток благородства и образованности... Ну и так далее. А насчет материальных ценностей... — Он пренебрежительно махнул крылом. — У меня же есть моя грязь. Я могу получить из нее все, что только пожелаю. Вопрос в том, что именно я могу пожелать, какую идею высказать.
В голове у Семена начало немного проясняться. Он вспомнил слова Сатана насчет первичной субстанции. Видимо, Первобытная Грязь действительно может превратиться во все, что угодно, — по желанию владельца.
Словно в подтверждение, Амон-Маноа зачерпнул крохотной когтистой ручкой черный ил — его уже много лежало на берегу — и торжественно поднес ворону. Эрев щелкнул клювом. Тотчас пригоршня ила превратилась в горстку сверкавших алмазов.
— Понял теперь? — спросил ворон, небрежно смахивая алмазы в песок.
— По-понял... — пробормотал Семен. Он испытал некоторое облегчение. По крайней мере, идеями делиться как-то легче. Главное — безболезненно.
— Ну и ладно, — весело воскликнул ворон. — Стало быть, отдашь добровольно? Это лучше, тогда у тебя, может быть, что-нибудь в голове останется. А то, знаешь, когда Амон отнимает идеи силой, приходится гостя потом сплавлять Тале, потому как кроме работы в Стране Смерти он уже ни на что не годен.
Открывший было рот, чтобы выложить пирату первую гениальную идею (насчет парового двигателя к кораблю), Семен прикусил язык.
— Ну что? — нетерпеливо повторил ворон. — Отдаешь? Или как?
Резкий свист, донесшийся сверху, прервал их разговор. Семен задрал голову и увидел странный ядовито-желтый смерч, несшийся с неба.
— Прячься! — закричал Сатан. — Скорей! Присядь за камень!
Словно не слыша, Семен завороженно смотрел на колесницу, словно оседлавшую желтый вихрь и описывающую круги над кораблем князя Эрева.
Только после повторного окрика Сатана он очнулся и укрылся за ближайшей скалой.
Пираты бросились врассыпную, но отнюдь не к своим кораблям; каждый старался как можно скорее добежать до ближайшего камня и укрыться за ним.
Это удалось далеко не всем. Некоторые внезапно падали и оставались лежать на красноватом песке. Один такой упал рядом с укрытием Семена, и Семен со страхом и отвращением увидел, что кожа на его лице (это оказался пират-человек) покрылась гнойными язвами. Несчастный жалобно стонал какое-то время, потом судорожно дернулся и затих.
Семен осторожно высунулся из-за камня и посмотрел вверх.
Он увидел в воздушной колеснице женскую фигуру. В руках женщина держала огромный лук, с тетивы которого срывались и летели вниз странные стрелы, больше похожие на яркие световые блики.
Демоническая лучница оказалась над ними, и Семен как зачарованный уставился в ее необыкновенно красивое и в то же время жестокое лицо, окруженное облаком развевающихся рыжих волос.
Ее глаза на
