— Сына известного банкира Гольдберга. С удовлетворением ответил Алекс, почувствовав испуг в голосе преступника. Он достал из кармана сложенную вчетверо листовку с портретом мальчика и сунул его под нос Луке. Лука даже не взглянул на него и лист бумаги упал на пол.

— Дело шьешь, начальник? Я требую адвоката! Я имею право на один телефонный звонок! И почему-то, посмотрел на Лану, их взгляды встретились, и у Ланы пробежал холодок по спине. Она подумала, что, наверное, именно так смотрят волки, загнанные за флажки.

Лана посмотрела на Алекса и едва заметно кивнув, протянула ему свой телефон, предварительно нажав кнопку «запись».

— Твое счастье, скотина! Диктуй номер, только я включу громкую связь. Ответил Алекс, и присев на пластиковый табурет, взял телефон. Лука поморщился, но понимая, что другого случая ему не предвидится, начал диктовать мобильный номер.

После трех длинных звонков, мужской голос в трубке произнес одно только слово:

— Внимательно. Но и этого было достаточно, чтобы у Ланы пробежали по коже мурашки. Голос обладал таким неповторимым и приятным тембром, что его хотелось слушать и слушать.

— Алло! Лео, это Лука. Меня повязали, срочно приезжай в цирк!

— Гм…Гражданин Лукин, хоть я и являюсь Вашим адвокатом, это не дает Вам право обращаться ко мне с панибратством. Я выезжаю. Как с Вами обращаются? Лана, забыв обо всем на свете, слушала завораживающий ее голос.

— Лео! Сейчас дело не в этом! Мне шьют похищение сына какого-то банкира! Кричал Лука, вытянув шею к трубке, которую держал в руке Алекс.

— Слушай сюда, Лука! Снизил на два тона тембр голоса адвокат и Лане показалось, что у нее от страха начинают шевелиться волосы. — Всем известно, что я не веду дел, связанных даже с намеком на причинение малейшего вреда детям! Я умываю руки.

— Господи! Да я тут не при делах! Почти простонал бандит. — Я готов заплатить двадцать тонн зелени тому, кто докажет мою непричастность!

— Всего Вам доброго, гражданин Лукин! Взял себя в руки Лео Зверь и в трубке раздались короткие гудки.

Вор в законе Лука медленно и громко опустился на ящик. Он был раздавлен.

В палатку вошли Гарри и Тао. Торс и руки китайца еще блестели от воды, на них не было ни единой капельки крови. Тао прошел к раскладушке, на которой лежал мертвый карлик. На простыне, прикрывавшей его тело, алело кровавое пятно. Тао взялся за уголок простыни и приподнял ее. Внимательно посмотрел на труп, и снова укрыв его, сказал:

— Да, парень, видно, закончились твои фокусы. Но я тебе уже помочь не смогу, а вот одной женщине моя помощь необходима. И он посмотрел на Камиллу, она по-прежнему сидела без движения и смотрела в одну точку. Затем он машинально перевел взгляд на Яну. Яна, крепко зажмурившись, сжимала пальцами виски и раскачивалась взад и вперед, сидя на раскладушке. Яша сидел рядом и наблюдал за всем происходящим вокруг. Тао поймал на себе осмысленный взгляд ребенка и подмигнул ему. Яшка засмущался и уткнулся носом в плечо матери.

— Вернее, не одной, а двум! Поправил себя китаец и вынул из коробки, стоящей рядом с раскладушкой свой саквояж. В первую очередь Тао достал из него полиэтиленовый пакет, в котором лежала белоснежная сорочка. Предусмотрительный китаец быстро надел ее на чистое тело и застегнул все до единой пуговицы. Затем выбрал одну из коробочек с ампулами и одноразовый шприц. Профессионально открыв одну из них, он наполнил шприц светло желтой прозрачной жидкостью и взял из склянки пропитанный спиртом ватный тампон.

— Так, красавица, сейчас я сделаю тебе укольчик, ты успокоишься и придешь в себя. Сказал Тао и подошел к Камилле. Она никак на него не отреагировала. Он сам закатал ей рукав и ловко сделал укол. Затем взял свой саквояж и подошел к Яне.

— Ну-ка, малыш, давай посмотрим твою маму! Взял Яшу под ручки и, подвинув его в сторону, сел рядом с Яной. Все внимательно наблюдали, как Тао уложил Яну на раскладушку, измерил ей температуру и давление. Затем недовольно покачав головой, долго изучал содержимое своего чемоданчика и достал бутылочку из прозрачного розового стекла, с черным драконом на этикетке. Осторожно ее открыл и накапал в мензурку ровно 25 капель, потом немного подумав, добавил еще пять. Протянул ее Яне и сказал:

— Вот выпейте. Это ненадолго заглушит боль, но больше я ничем помочь не смогу, Вам нужно срочно в больницу. И посмотрел на Алекса.

Алекс пожал плечами.

— Я бы с радостью! Но нужно снять показания. Как только криминалисты закончат, я сразу же дам указание.

С улицы послышался шум подъезжающих машин.

— А вот и они! Обрадовано произнес Алекс и уже собрался выйти, чтобы их встретить, как Лана вдруг остановила его:

— Подожди! Вот возьми, для кинологов. И она достала из сумки пакет с плюшевой подушкой в форме сердца.

— Это подушка Левы. Сказала она и протянула пакет Алексу.

— Чтобы я без тебя делал! Ты все всегда помнишь, а у меня от этой суматохи скоро мозг закипит! Алекс выхватил у Ланы пакет и выскочил на улицу.

— Было бы чему закипать! Ухмыльнулся Лука и сплюнул на пол. У Гарри нервно дернулся шрам на щеке, и Лана испугалась за последствия столь неосторожного замечания Луки.

— Гарри! Позвала его Лана и поманила пальцем. Когда он подошел ближе, Лана шепотом попросила его:

— Ты не мог бы проследить за кинологами, чтобы они не пропустили здесь ничего.

— Не вопрос! Ответил Гарри и вышел из палатки, едва не столкнувшись с Алексом.

Вслед, за ним вошли три человека в серебристыхх халатах, на которых вместо бейджиков синели нашивки с надписью: «РЭС». Первым переступил порог коренастый седовласый мужчина средних лет. Его халат был, просто накинут на широкие плечи в бежевом джемпере крупной ручной вязки. Глаза мужчины светились проницательностью, а выражение лица выдавало немалый жизненный опыт. За ним вошел молодой человек, из-под расстегнутого халата которого, виднелся элегантный дорогой костюм. Лане показалось, что парень себя чувствует в нем неуютно. Костюм не очень сочетался с его длинными каштановыми волосами, собранными резинкой в хвост на затылке. Но больше всех ее внимание привлекла совсем молоденькая девушка. Она вошла последней и тщательно прикрыла за собой «дверь» куском брезента. Густые черные волосы с длинной рваной челкой обрамляли бледное личико девушки. Ее глаза были чрезмерно подведены черной тушью, губы накрашены помадой телесного цвета, а в центре нижней губы блестели два серебряных колечка.