Шрифт:
Закладка:
— Дай водки, папа! — перебил Колян.
И вот с этой секунды я начал катастрофически трезветь. Потому у меня рука и дрогнула, когда я протягивал пацану бутылку. Подсознательная жадность своё взяла. Мол, я тут сам трезвый, куда ж делиться-то!
Рука дрогнула, бутылка выскользнула — полная, сука! Полная! — и полетела на пол, навстречу неминуемой смерти.
— Иисус! — успел я заорать. — Господи, пресвятая Дева Мария, Святой Дух! Кто-нибудь!
Впрочем, после «Иисуса» я уже орал по инерции. Иисус парень ровный, когда надо — он слышит. Вот и сейчас взял и свершил чудо. Колян с невероятной резвостью присел и поймал пузырь у самого пола. Кажется, стекло даже чуть звякнуло о камень.
— Батя... — Колян встал, одним движением отломил бутылке горлышко и присосался.
Надолго присосался. И водяра, что характерно, полилась непосредственно в Коляна. Я, с отвисшей челюстью, стоял и смотрел, как пацан поглощает водку в количествах, способных убить лошадь. То есть, в таких количествах, в каких даже я не каждый день жру её, проклятую.
— Колян... — прошептал я.
Колян резко опустил бутылку и протянул её мне. Там было около трети. Но я, взяв бутылку, даже пить не торопился — настолько охерел.
— Батя! — Колян (доспехи он незаметно для моего пьяного глаза успел убрать) рукавом вытер губы с такой силой, что я бы не удивился, если б губы на рукаве и остались. — Я лежал и думал. Делать больше нечего было. Они меня кололи и рубили, рубили и кололи. В них даже ненависти не было, вот что я почувствовал. Они — просто оружие. Но ведь оружие не действует само по себе. Кто-то держит его в руках!
— Так, — подбодрил я пацана, стараясь не показать, как мощно я выпал в осадок.
Какого, вообще, хера?! Может, там, снаружи, уже плюнули играть по собственным же правилам, вырезали Коляну всю личность, и вместо её загрузили кого-то левого?! Ну не может пацан в неполные три года так разговаривать. Бред! Причём, бред явно не мой, у меня галюны если и случаются, то не такие лютые, с ними даже весело бывает. Особенно весело, когда допьёшься до глюков и потом начинаешь с этими глюками пить, и допиваетесь все до такой степени, что глюки начинают ловить глюки. Но этак часто нельзя делать, оно искусству вредит.
— Те, кто создал этот мир, заслужили смерти, — решительно подвёл итог своей речи Колян. — Они — наши настоящие враги.
— Ну, п**дец, — позволил я себе комментарий.
И немедленно выпил.
А кто бы на моём месте не выпил? Да кто бы не выпил — пусть первым бросит в меня бутылкой. Полной. Я поймаю, не ссыте.
Раньше Колян говорил не так уж много. Ну, не больше, чем любой пацан его возраста. Гулюкал там чего-то себе под нос. А тут с него полилось столько, что я не удержался и спросил... Ну, как умел, так и спросил:
— Коляня, а ты х*ли рас**зделся-то, а?
Что характерно, Колян меня прекрасно понял. Не зря столько времени со мной провёл и столько загонов от меня видел. Вот оно, настоящее взаимопонимание между двумя натуралами! Залог истинной дружбы или прекрасных родственных отношений.
— Я, батя, пока лежал — учился. Оказывается, всё, что видишь и слышишь, откладывается где-то в памяти. И я всё это смотрел и слушал, снова и снова. Разговоры все. По десять раз послушаешь — начинаешь много понимать. Вот ты знаешь, что тётя Сэнди тебя любит?
— Ну как тебе сказать, — поморщился я. — Есть такие догадки.
— А она любит, но не говорит, потому что боится, что ты или обижать её станешь, или бросишь.
«Обижать станешь». Нет, всё-таки детская у него подача пока. Взрослый бы покрепче загнул.
Мы спускались вниз, шли обратно, в направлении выхода из Ямы, потому что Коляну не сиделось. Я ему объяснил, что там полно нечисти осталось, но его это, кажись, вообще никак не заинтересовало. Пришлось демонстративно развести руками.
— А Иствуд на самом деле только притворяется, что не хочет с тобой играть, — продолжал Коля сеанс разоблачений, и мне было трудно понять, что он понимает под словом «играть» — работу в группе, или детское всякое. — На самом деле он тоже тебя любит — не по-пидорски, конечно! — но не признается.
Я икнул и споткнулся. Чуть второй раз за эту ночь не полетел кубарем по ступеням, но Колян меня поймал и осторожно поставил на место. Причём, кажется, даже сам этого не заметил. Ну, будто волосы рукой с лица отбросил, чтоб в глаза не лезли. Ух, и здоровый... А теперь ещё и ё**утый.
— Да знаю я это всё, Коль, чё ты, — пробормотал я.
— Правда? — метнул он на меня заинтересованный взгляд. — Тогда ты — единственный из всех, кого я знаю, кто умеет скрывать.
Мы спустились в обитель ныне покойного Арктидо. Или Антаркто? Не помню, блин, и ник прочитать негде.
— А, — кивнул Колян. — Крылатый ледяной пидор.
— В точку, сынок, — усмехнулся я. — Кстати, как переправляться будем? Он, сука такая, мост сломал.
— А есть еды немного? — повернулся ко мне Колян.
Я достал из инвентаря завалявшуюся булочку, отдал пацану. Булочка напомнила о Доротее. Настроение ещё чутка подпортилось.
— Убить их всех надо, — говорил Колян с набитым ртом.
— Кого? — спросил я рассеянно.
— Создателей.
— Эм...
— Они создали этих существ, которые только и хотят, что нас убивать.
— Ну-у-у, Колян, ты чутка неправ. Это как убивать всех инженеров за то, что кто-то из них создал чёртово колесо, потому что тебе на нём страшно.
Чё-то при таком умном ребёнке я и сам умнее выражаться начал.
— А что такое «чёртово колесо»? — нахмурился Колян.
Я с грустью посмотрел на пацана, который не успел пожить вообще. Абсолютно. Он, наверное, уж и вовсе не помнил своей «реальной» жизни. Жизни, в которой, может, вообще ничего не было, кроме слёз и боли.
— Здоровенное такое колесо, — махнул я рукой. — Ну, почти как эта башня. Садишься в него... там кабинки такие... И тебя поднимает высоко-высоко.
— А зачем?
— Ну-у-у, Колян... Вопросы такие задаёшь. Во-первых, там можно тёлок е... Кгхм... Целовать, в общем. В романтической обстановке. Во-вторых... Во-вторых — хер его знает. Ну, по природе любят люди в колесе крутиться, чё до**ался?
Колян покивал, показывая, что про колесо понял, но цель метафоры до него, однако, не дошла.
— Они там все такие.
— Где? Кто? Какие? — Я, по ходу, где-то про**ал нить разговора. Ладно, нити не вижу — буду искать сразу истину. Где истина? Пра-а-авильно, Мёрдок. Вот чутьё у тебя на истину, особый талант в её нахождении. Разу ещё не ошибся.
— Люди, — пояснял Колян, пока я допивал водку из бутылки с отбитым горлышком. — Там, в реале.
