Шрифт:
Закладка:
Пемба Джеба забрал пленку, отснятую на К2. «Сохраню это видео для Джен-Джена», – сказал он.
Пасанг не пытался оправдываться. «Моя жизнь больше не имела смысла», – вспоминал он. Он выжил на К2, но не был уверен, что сможет выжить теперь. Жизнь казалась преступлением. Он чувствовал себя виноватым в том, что дышит, когда другие люди, как он считал, лучше его, уже никогда не сделают вдоха.
На съемках фильма Пасанг впервые после августа встретился с Чхирингом. Он поблагодарил его, но чувствовалось, что боль прорывается наружу. Казалось, дух Пасанга пожирает его тело. От него несло кислым пивом и потом, и он говорил нехотя, односложными фразами. Чхиринг, не зная, как быть, пригласил Пасанга на восхождение.
* * *
Парвин, вдова Карима, подала Назиру Сабиру чай и лепешки, пропитанные расплавленным козьим сыром. Пока они ждали мать Джехана в самом большом помещении деревни, Назир поблагодарил Парвин. «Я хотел приехать в Шимшал, чтобы выразить вам свое почтение», – сказал президент Альпинистского клуба. Зал постепенно заполнялся людьми, и вскоре осталось место только, чтобы стоять. Наконец Назир нарушил тишину. Он спросил, как поживают семьи носильщиков.
Некоторое время все молчали. Затем заговорил Шади, отец Карима. «Меня словно разрезали пополам, – сказал он. – Я прячу свое горе перед внуками, но они чувствуют его».
Четырехлетний сын Карима, Рамин Улла, запускал в воздух игрушечный самолет Pan Am, пока его дед говорил. «Он все еще верит, что отец вернется», – сказал Шади.
Школьный учитель Мухаммад Раза сообщил Назиру, что дети больше всего переживают, когда отцы отправляются в горы. Ученики становятся невнимательными на уроках и тихими на переменах. Они много времени проводят в одиночестве. Когда альпинистский сезон заканчивается, дети снова начинают смеяться и прислушиваются к реву джипов на дороге вдоль реки. Как только отцы возвращаются живыми и здоровыми, дети снова становятся самими собой.
С мальчиками и девочками, чьи отцы не вернулись, дело обстоит иначе. Десятилетний сын Джехана Асам взял на время кассетный плеер. Мальчик часами сидит в одиночестве, слушая запись, которую сделал. «Слава моему отцу, – повторяет пленка. – Слава смелому Джехану». Его бабушка, Назиб, сказала, что ребенок стал замкнутым.
Младший сын Джехана, восьмилетний Зехан, возмущался действиями западных экспедиций, нанимавших жителей Шимшала. Когда его бабушка обсуждала спад в туристической отрасли, мальчик выпалил: «Ненавижу иностранцев. Почему они приезжают, чтобы подниматься на горы и убивать наших родителей?»
Взрослые переживали за детей, но такие раны лечит только время. Карим и Джехан были первыми погибшими шимшальцами в современном альпинизме. Община сплотилась, чтобы помочь вдовам, но некоторым было трудно даже смотреть на гору, где Карим и Джехан учились альпинизму. Для Шахина Бейга воспоминания были настолько невыносимыми, что он оставил альпинизм, уехал из Шимшала и стал работать в сфере нефтеразведки в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана.
Назир кивал, понимая, что он почти ничего не может сделать, лишь слушать. И хотя это могло показаться странным, вскоре и родные замолчали, им больше нечего было сказать. В зале наступила тишина. Назир сложил руки, подняв их к свету, падавшему через отверстие в потолке. Он пытался сдержаться, но вскоре заплакал вместе с Шади. Стараясь, чтобы голос звучал твердо, Назим дважды повторил суру Аль-Ихляс (очищение веры) из Корана, посвятив ее погибшим:
«МИР НАЧАЛСЯ В РОЛВАЛИНГЕ И ТАМ ЖЕ ЗАКОНЧИТСЯ. А ПОТОМ НАЧНЕТСЯ СНОВА».
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
Скажи: Аллах един.
Извечен Аллах один.
Он не родил и не был рожден.
И с Ним никто не сравним.
После молитвы почти все мужчины плакали. Шади не мог встать. Назир поддержал его, помогая подняться. Снаружи заходящее солнце окрашивало ледник в золотистый цвет. Назир понял, что придется поспешить с отъездом либо ехать по ущелью Шимшал в темноте. Шади проводил его вниз вдоль оросительного канала по грунтовке для джипов к месту, где в последний раз видел сына.
* * *
Когда на К2 разворачивалась катастрофа, Дава пыталась читать онлайн-репортажи. Иногда она просила туристов в интернет-кафе растолковать ей новости. Но чаще приходилось догадываться, что ExplorersWeb сообщал на иностранном языке, на котором она не умела читать. Электроснабжение в Катманду ежедневно отключалось на восемь часов, так что Дава иногда оставалась вовсе без новостей. Она вынуждена была довериться интуиции и предполагала худшее.
Стресс из-за этой экспедиции был слишком сильным. Ей надо было отвлечься от К2, поэтому она переселилась к немецким друзьям, пока ее дочери были в летней школе. Но в первые дни августа даже быстрый вай-фай не помог ей понять, был ли Чхиринг среди живых. Газеты писали о гибели шерпов, но, как правило, не указывали имен.
«Единственное состояние, когда меня не терзали страдания, был сон», – говорит Дава. Она пыталась позвонить Нгавангу, брату Чхиринга, чтобы узнать, не слышал ли он что-нибудь, но сеть была перегружена. В начале августа Дава, по-прежнему не знавшая точно, что произошло, так и не смогла связаться ни с кем, кто мог бы рассказать о событиях на горе. Тогда она собралась с духом и отправилась домой.
Когда она открыла ворота, спаниель заскулил и забегал кругами, бросился впереди нее, чтобы предупредить хозяина. Через несколько секунд Дава встретилась с мужем. Она хотела упрекнуть Чхиринга, но не смогла этого сделать. Она была слишком счастлива увидеть его живым. После того как Чхиринг рассказал ей о восхождении в общих чертах, Нгаванг позвал родственников и соседей, и вскоре пришло человек десять. Вместо того чтобы спорить о любви и смерти, Дава убирала с коврика грязные носки, резала овощи и прилагала все усилия, чтобы достойно встретить гостей.
Жизнь стала возвращаться в нормальное русло. Но кое-что изменилось. Чхиринг теперь не забывал о смерти, планируя следующие экспедиции. Как и ожидалось, его восхождение на К2 привлекло спонсоров, поступили предложения подняться на другой смертельно опасный восьмитысячник – Нанга-Парбат. Чхиринг отказался. Вместо этого он решил провести лето с семьей и подняться с двумя шведами на Макалу, согласно статистике более безопасную гору. Дава согласилась на компромисс и выдвинула условия: «Держись подальше от Аннапурны, К2 и Нанга-Парбат, поднимайся на Эверест и другие пики».
Чхиринг согласился. После трагедии на К2 он был твердо намерен не потерять жену, родных и друзей. Возможно, именно поэтому Чхиринг не оставил Пасанга Ламу. Он взял его с собой на Макалу. Дава решила, что это хорошее партнерство, и когда Чхиринг и Пасанг отправились на гору, благословила их.
* * *
В базовом лагере Макалу все напоминало Пасангу о братьях. Неподалеку, в двух днях пешком, была деревня, где они родились. Нарезая картофель на ужин, Пасанг вспомнил, как Джумик прятал вареную картошку от матери. Проходя через предгорья, он думал о горячих источниках, в которых он с братьями обычно купался. Подготавливая снаряжение для восхождения на вершину, он вспоминал, как Большой Пасанг впервые объяснял ему, как пользоваться альпинистскими кошками.
