Шрифт:
Закладка:
Подходя к воротам, Аркадий невольно замедлил шаг и принюхался, уловив знакомый запах. Так пахло в Париже, в Риме, в Берлине… да много где! Каштаны! Ну конечно же, жареные каштаны. Вон и жаровни на краю рынка, у барбарисовых кустов.
– Перекусить бы, – взяв Аркадия под руку, мечтательно промолвила Эля. – Каштаны жарят… ум-м…
Все остальные беглецы тоже остановились, дружно повернув головы на вкусный запах. Вот уж слюнки-то потекли! А купить-то не на что… Остается только украсть! Схватить прямо с жаровни горсть лопающихся каштанов! Да нет, горячо же, не схватишь. Вот если бы на что-нибудь обменять… На что-нибудь такое, не очень нужное… Было бы только на что.
– Ну? – картинно подбоченился Иванов. – Что у кого есть? Какая-нибудь там мелочь.
Эльвира добросовестно перевела. Впрочем, могла бы и не переводить: все и так погрустнели, а Гри-Гри так и вообще спряталась за спину своего дружка. Девчонку можно было понять: у нее-то кое-что имелось. Однако не менять же жареные каштаны на золотой гребень. Не скушать столько! Гребень пусть остается на самый крайний случай – к примеру, выкупить кого-нибудь из рабства.
– Господин, а давайте меня в рабы? – первым нарушил молчание юный слуга. – А я потом убегу, вернусь.
– Убежишь? – нервно рассмеялся монах. – О, мой мальчик, невинное дитя диких германских лесов! Ты не знаешь, как стерегут рабов. Убежать тебе вряд ли удастся… Что же касаемо каштанов и прочих чревоугодных радостей, то… вот!
На ладони паломника блеснула маленькая серебряная монетка с профилем какого-то важного типа, по виду – императора.
– Силиква. – Брат Сульпиций улыбнулся и воздел глаза к небу. – Подарок благочестивого торговца Мефодия, да пошлют Господь и Святая Дева ему долгую и счастливую жизнь.
– И много это – силиква? – негромко поинтересовался Аркадий.
Переводчица повела плечом:
– Точно не знаю. Но на каштаны хватит.
Хватило и на каштаны, и на печеную рыбку с лепешкой, и на целую корзину овощей – лук, чеснок, огурцы, капуста, репа. Мало того, еще и осталось на баклажку вина!
Перекусили тут же, на бережку, отойдя от ворот шагов на полсотни. Уселись на травке под ивами да принялись трапезничать. Вино пили по очереди, не побрезговав, угостили и слуг. Кисловато, конечно, но ничего, пить можно.
– Эх… – Передав баклажку монаху, Иванов задумчиво посмотрел вдаль. – Надо было купца угостить. Хороший ведь человек все-таки! Хоть и торговец, а не жлоб, как некоторые.
– Не смеши, – вытянув ноги, хохотнула Эльвира. – Чем тут угощать-то? Кислым вином да луком? Боюсь, это не то угощение… Хотя да, вкусно! А ну, подай-ка еще кусочек… Ага, спасибо…
– Кушайте на здоровье, мадемуазель! И вообще, ни в чем себе не отказывайте.
Рассмеявшись, Аркадий шутливо ущипнул красотку Элю за талию и повалился в траву, получив от возлюбленной в ответ чувствительный удар в бок.
– У-у-у, – притворно завыл молодой человек. – Эль, ты, случайно, боксом не занималась? Ну, в этой… в школе КГБ.
– Учили немного, – пояснила девушка на полном серьезе. – Но больше самбо, не бокс.
Немного отдохнув после сытного обеда, или, вернее сказать, завтрака, путники наконец отправились в город на поиски подходящего жилья. Нет, оставаться здесь надолго беглецы вовсе не собирались, однако не ночевать же на улице, да и вообще, кто знает, сколько времени придется провести в Аквинкуме? Уж никак не меньше недели, а то и две-три. Нанять землекопов, раздобыть лодку, а самое главное – денег или каких-нибудь там перстней с драгоценными камнями, серебряных кубков, колец… На крайний случай Иванов даже планировал использовать для земляных работ своих невольных спутников, о чем и шепнул Эльвире, проходя мимо ворот.
– Этих-то доходяг – в копатели? – тут же рассмеялась девушка. – Ты сам-то понял, что предложил? Да уж, они нам нароют… Да и пойдут ли?
– А мы с ними поделимся!
– А толку? Монах так вообще никуда из Аквинкума не собирается. Хочет монастырь основать. Нет, милый, – тряхнув локонами, переводчица упрямо сжала губы, – землекопов искать нужно. Город-то после разгрома отстраивается. Ну, пусть потихоньку. Но купец говорил, какие-то артели в нем должны быть. Каменщики, плотники, землекопы…
– Если есть, значит, найдем, – уверил Аркадий. – Но они ведь предоплату потребуют.
– Да уж, – согласно кивнула девушка. – Народ здесь хоть и религиозный до ужаса, но притом циничный. На слово только близким верит.
В первый момент жилые кварталы Аквинкума показались Аркадию просто грудой развалин. Меж развалинами тут и там виднелись пустоши – следы пожарищ, – уже успевшие зарасти высокой травой и кустарниками – смородиной, дроком, малиной. Кое-где качали прядями молодые березки, даже орешник поднялся – то ли сам собой вырос, то ли кто-то его тут высадил специально. Похоже, последнее. Вон, тут и дом, и заборчики, и что-то похожее на огородик с небольшим садом: грядки с овощами, яблони.
В саду возился чернобородый мужик в короткой тунике и узких римских штанах – как видно, хозяин. Около дома играли полуголые дети. А вот появилась и женщина – симпатичная, лет тридцати, чем-то похожая на цыганку.
– Салве! – заметив путников, улыбнулся мужчина.
Женщина – наверное, супруга – тоже заулыбалась и что-то спросила.
– Интересуется, когда же славный король Ардарих пришлет в город наместника, – пояснила Эльвира. И тут же удивленно хмыкнула: – Смотри-ка, улыбаются! Приветствуют чужих. Вот что значит город! В деревне-то все не так. Чужак там обычно либо враг, либо вор. А здесь… здесь чужих много: город-то возрождается.
Бросив свое занятие, чернобородый подошел к беглецам, что-то спросил. Брат Сульпиций ответил…
– Говорит, скорей бы установилась твердая власть. Чтоб были наместник, стражники, воины. Жители платили бы налоги, и были бы порядок, спокойствие и мир. Монах наш с ним согласился: мол, без власти простому человеку плохо, каждый обидит. А этот… зовут его Кардарий, а жену – Луция. Они с соседями организовали что-то типа дружины. Копья, секиры, луки со стрелами. А он, Кардарий, за старшего. Вот и спрашивает, кто мы такие и куда идем.
– Так скажи – путники, ночлег ищем. Про дома пустые спроси, можно ли
