Я спала крепким сном без сновидений. И проснулась, когда в комнату начал просачиваться серый рассвет. В полусне я воспользовалась ванной комнатой и вернулась в кровать, где Кастил немедленно обхватил меня. Не знаю, как долго спала на этот раз, но когда открыла глаза, их залил приглушенный свет лампы. Ерзая под легким одеялом, я задела ногу.

– Добрый вечер, – произнес Кастил, растягивая слова.

Я перекатилась на спину и взглянула на него.

Он сидел, прислонившись к изголовью кровати, одетый в черные штаны и белую рубашку, похожую на ту, что была на мне, и листал книгу в кожаном переплете.

– Я распаковал сумки, с которыми мы приехали, и развесил твою одежду в шкафу. Кира – мать Киерана и Нетты – добавила еще немного одежды, которая, как она считает, тебе подойдет, и порекомендовала портниху, хотя мне нравится, когда на тебе мало одежды.

Последние слова меня ничуть не удивили.

– Который час?

– Скоро восемь вечера. – Он оглядел меня. – Ты проспала почти двадцать четыре часа.

Боги милостивые, давно я так долго не спала.

– Прости…

– Не извиняйся. Ты нуждалась в отдыхе. И я тоже. Хотя мне уже стало немного одиноко.

– А ты как долго?.. – Прищурившись, я уставилась на книгу в его руках. Она казалась ужасно знакомой. – Что ты читаешь?

– Твою любимую книгу. – Он многозначительно посмотрел на меня, и я резко села. – Знаешь, у меня есть теория насчет мисс Уиллы Колинс.

– Поверить не могу, что этот проклятый дневник до сих пор у тебя.

– Она тут кое-что упоминает в двадцать третьей главе, что навело меня на мысль. – Он откашлялся. – «Андре был самым раскрепощенным из всех моих любовников…»

– Не обязательно зачитывать, чтобы высказать свою теорию.

– Не согласен, – возразил он. – «Он был довольно бесстыден как в поисках удовольствий, так и в том, что мог с готовностью дать, но самым обольстительным было не его мужское естество».

Он глянул на меня.

– Помнишь, что означает мужское естество?

– Да, Кастил. Я помню.

Он ухмыльнулся и вернулся к проклятому дневнику.

– На чем я остановился? А, да. Где-то про мужское естество.

– Почему тебе так нравится повторять это выражение?

– Потому что тебе нравится его слышать.

– Нет.

Я убрала волосы с лица.

– Перестань меня перебивать. Это очень важное наблюдение. «Но самым обольстительным было не его мужское естество, а темный, нечестивый поцелуй нашего племени, которым он с излишним рвением удостаивал меня в самых неприличных местах».

Я поняла, к чему клонит Кастил. Темный, нечестивый поцелуй «нашего племени». Но я зацепилась за «в самых неприличных местах». Под душем Кастил не укусил меня в то неприличное место, но поцарапал до крови.

– Я полагаю, что мисс Уилла либо атлантианка, либо потомок атлантианцев. Может, даже из другой кровной линии, – заметил он. – Интересно, жива ли она еще. Если жива, то мне также интересно, что она напишет во втором томе. – Он помолчал. – Поппи, ты так покраснела. Это из-за фразы про нечестивый поцелуй? А хочешь побольше узнать об Андре?

Он посмотрел в дневник.

– «Пока любители вечеринок отдавали должное дню рождения одной юной леди, Андре заманил меня в сад, где вместе со своим наперсником Торро они отдавали должное мне».

Я прикусила изнутри губу, слова замерли на моем языке. Они… отдавали ей должное? Они?

Кастил продолжал:

– «Торро взял меня сзади, его толстый и твердый уже довел меня до блаженства, а Андре тем временем опустился на колени и сомкнул рот на мое…»

– Довольно.

Я бросилась вперед и выхватила у него книгу, но убежать мне не удалось.

Кастил обхватил меня за талию и прижал к себе.

– Зачем ты меня остановила? – Его глаза потеплели. – Мисс Уилла провела в саду очень увлекательный вечер. К ним как раз собиралась присоединиться одна не очень невинная леди.

– Мне все равно… Погоди. – Любопытство взяло надо мной верх. – Что? Их… было четверо? Вместе?

Он усмехнулся и провел рукой по моей спине.

– О да.

Его ладонь скользнула на мой зад, который оголился, когда я бросилась отнимать дневник. Кастил обхватил мою ягодицу, отчего по мне пробежала волна знакомого трепета.

– Четверо. Вместе. Столько мужских достоинств. Столько непристойных женских прелестей.

– Женских прелестей? – Я поперхнулась смехом.

Он кивнул и провел кончиками зубов по нижней губе.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чувствую… неловкое любопытство, – призналась я.

У меня появились вопросы. Например, как это вообще бывает?

Кастил вскинул брови. Его удивление пронеслось по моей коже как порыв холодного ветра, а потом на кончике языка появилось что-то пряное и насыщенное.

– Поппи, – промурлыкал он, и его глаза стали цвета теплого меда. – Я спрашивал, как ты себя чувствуешь после того как немного поспала.

– О. – Все мое тело охватил жар. Сморщив нос, я уткнулась лицом в его грудь. – Чувствую себя хорошо.

И неловко.

Его смех прокатился по мне. Он обнял меня крепче.

– Рад это слышать. Рад слышать и то, и другое.

– О боги, – пробормотала я. – Пожалуйста, забудь то, что я говорила про любопытство.

– Вряд ли.

– Терпеть тебя не могу.

– Это ложь.

– Знаю.

Он издал глубокий смех, и я улыбнулась, потому что любила этот звук. То, насколько он глубокий и настоящий.

– О твоем неловком любопытстве мы во всех подробностях поговорим потом, а теперь тебе нужно слезть с меня и одеться во что-то такое, что затруднит доступ моего мужского достоинства к твоим женским прелестям.

Я подняла голову от его груди.

– Это ты меня держишь.

– И правда.

Он убрал руку, и я начала вставать, но тут он легонько шлепнул меня по заднице. Я чуть взвизгнула, и на его щеках появились проклятые ямочки.

Я уставилась на него.

– Это было неподобающе.

– Да, и в самом деле.

Он ничуть не был пристыжен.

Все еще красная до корней волос, я начала подниматься, но остановилась. Мои мышцы напряглись в противоречии между нерешительностью и целеустремленностью.

– Что? – Кастил поймал мой взгляд. – Что случилось?

– Я…

Как трудно объяснить, что я чувствовала. Такая сложная смесь. Я встала на колени.