по уходу за собой, ведьмы обычно впереди всех. И вот теперь, Анфиса, сидящая в кресле в это время, крутила нервно в руках тонкую фарфоровую чашку с кофе и поглядывая то на меня, то почему то в чашку, как будто что – то в ней высматривая, сказала.

– Нужно использовать все достоинства и создать образ стильный и необычный.

Сказав это, Анфиса снова надолго погрузилась в содержимое своей кофейной чашки, потом как бы очнувшись, кивнула Веронике. Веронику Анфиса специально вызвала к себе, что бы приодеть меня. Она была талантливым модельером и работала постоянно в Тамбове. И сейчас она сидела за столом с блокнотом в руках, изредка поглядывая на меня и что – то быстро рисовала. Я тоже сидела с ними и мечтала только о том, что бы скорее попасть домой, мне уже надоели примерки и обсуждение моих недостатков. Когда меня, наконец, отпустили, я стрелой рванула, домой злясь на них и всю моду какая только есть. Анфиса, и Вероника несколько дней спорили и сшили мне несколько потрясающих и в то же время простых платьев в пол, и пару брючных костюмов. Затем позвали на примерку. Я прихватила с собой туфли с небольшим каблучком. И все по новому, примерки, подгон одежды до тошноты. Меня крутили, вертели как манекен, и вот вроде как им все понравилось и меня направили к ростовому зеркалу. Я немного растерялась, с зеркала на меня смотрела девушка похожая на меня. Никогда я не думала, что одежда так может изменить человека. Мое и не мое, отражение в зеркале, в длинном в пол, простом темно зеленом платье. Платье плавно облегало фигуру и делало меня таинственной незнакомой, недоступной и красивой. Я не считала себя дурнушкой, одевалась всегда удобно и просто. Да и с кем мне было сравнивать себя. А теперь я увидела себя совсем другой, и мне моя новая внешность нравилась. Просто надо привыкнуть, к тому, что я взрослая. Я, снова покрутилась перед зеркалом, мое отражение тоже. Анфиса подошла со спины и улыбнулась.

– Хороша ты Елена, и всегда будь такой же красивой. Я иногда глядя на тебя и сама не верю, что мы тебя вырастили такой красавицей. И не забывай нас никогда.

А еще Анфиса вручила мне блокнот с зарисовками Вероники и адресом очень непростой портнихи.

Анфиса сказала, – К ней сложно попасть,– поэтому, когда устроишься, я сама ей позвоню, и она будет тебя полностью обшивать.

Туда же в блокнот вписала адреса модных магазинов, где я могу купить себе белье и обувь.

– Буду за тобой приглядывать, сказала Анфиса,– и если только узнаю что всякую дешевую дрянь покупаешь , – прокляну.

Я уже стала серьезно переживать, что свободной жизни без пригляда мне просто не будет. Тем более прощаться с Чудной деревней я не собиралась. Здесь еще осталось много тайн, к которым меня еще не подпускали, – одно только русалочье озеро чего стоило. Такого больше нигде нет. Мы с Олькой два года искали его, обшаривая все окрестности, где есть пруды и речушки. А когда об этом узнала Любава – так смеялась над нами.

– Елена, что бы найти русалочье озеро нужно знать , когда открывается вход в него. Оно здесь и не здесь.

– Как это заинтересовалась я. – Мороком закрыто?

– Нет. Любава раздраженно махнула руками. Я не знаю, как объяснить. Вот комната, – а в ней, в стене – встроенный шкаф. – Пыталась объяснить она мне. Шкаф закрыт и его вроде как нет, откроешь есть. Вот и озеро так же. Оно здесь рядом , но пройти к нему можно только один день в году.

А что в нем особенного – Любава? – Ты хоть это можешь рассказать.

– Конечно – Любава задумалась. У этого озера нет водяного,– только русалки. И русалки необычные, не такие, каких ты видела в реке, верховодит у них древняя старуха. Имени ее я не знаю, – но не удивлюсь, что она еще мамонтов видела. Один день в году открывает озеро, но если ты пройдешь и не понравишься этим рыбам холодным, – не выпустят. Сгинешь, как и не было тебя. Ходят к ним многие, но не все, – возвращаются. А уж награду от них получить – так такое большая редкость.

– А что в награду? – не утерпела я.

В награду вода живая и мертвая, так говорят, или могут вылечить они от безнадежной болезни или красоту девушке подарить. В озере много и других чудесных источников. Они, говорят, могут и предложить искупаться – если кто им понравиться. Говорят, что раньше некрасивые девушки ходили к ним. И. Если, русалкам они нравились, – то разрешали они окунуться в источник и получить красоту и на лицо и тело. Потом скажу когда можно к ним идти и как туда попасть. Но пока ты не доросла. А еще никто не знает, что им может понравиться и какие подарки нести, и что они потребуют за помощь. – Меня моя наставница водила к озеру. Но не договорилась с ними и еле мы от туда ноги унесли, – закончила рассказ Любава.

Кузнец Михей тоже сделал мне подарки. Он всегда переживал, что меня могут обидеть и поэтому подарки сделал необычные и опасные. Заколку для косы, – изумительной красоты с одной стороны, – а с обратной стороны,– заколка была кастетом, под мою руку. Сплел несколько поясов и браслет на руку, – из кожи. Кожа соединялась металлическими кольцами и ажурными пластинами их металла. Пояса были, очень красивыми и подходили под любую одежду. И каждый пояс, был оружием. А в браслет был вплетен тонкий стилет, смотревшийся как сложное необычное украшение. И еще Михей мне сшил футляр из нескольких слоев кожи под пять маленьких пузырьков. Даже если футляр уронить, – пузырьки не разобьются. В пузырьки я залила концентрированные зелья. Обезболивающее, против – воспалительное, снотворное, от ядов. И последнее зелье от любых открытых ран. Этого мне хватит, пока я не обзаведусь своим жильем.

– Я целительница и сильный эмпат. Мне сложно бывать в толпе, и много общаться с людьми. Я не люблю прикосновений к себе и даже с чужих вещей иногда считываю информацию. После приема пациентов всегда бегу в душ, смывать чужие эмоции. Я бы может еще пожила дома, но Любава хоть и сильно переживая за меня, сказала.

– Надо тебе жить среди людей. А то будешь как Маугли, чем старше ты становишься, тем более ты тяжелей будет привыкать к людям. – А то еще и уйдешь в отшельницы, и жизни то не узнав.