- «Вальрус»? – снова ироническая усмешка. - Так эти умники назвали воздушный корабль в честь моржа?

- А что такого? Надо же было его как-то назвать... Два других дирижабля, базирующихся на «Икаре» называются «Ламантин» и «Дюгонь».

- Не самые привлекательные животные, хотя, внешнее сходство несомненно. Ну да Бог с ними, с названиями. Вам уже объявили, что будет целью похода «Икара»?

Уинстон покачал головой.

- Пока нет. Но ты ведь наверняка в курсе?

- Разумеется. И намерен поделиться этими сведениями с тобой – если дашь слово, что они не уйдут дальше.

- Мог бы и не предупреждать.   

IX

Из дневника мичмана

Ивана Семёнова.

« …- Маринка сегодня приехала. – сообщил Николка. – Я видел, как она сходила с пароходика, даже парой слов перекинуться…

Мы сидели на берегу - белый песок, усыпанный белой же галькой, невысокие дюны, заросшие кустиками с проклюнувшейся уже майской листвой. Бейли веселился на мелководье – бегал, высоко подбрасывая лапы, весь в тучах брызг, иногда принимался от избытка чувств облаивать чаек.

- Чего это её к нам занесло? – удивился я. _ Вроде, раньше никогда не приезжала…

- Раньше – какой прок? – резонно возразил Николка.- Погода в апреле преотвратная, холодные ветра, дожди чуть не каждый день. А после пасхи – как отрезало, почти лето!

Я кивнул. И пасху, и первое мая (не самый почитаемый в Российской Империи праздник) мы встретили на острове Эзель. За месяц, проведённый здесь, я лишь раз выбрался в Питер – когда напросился на борт «России-I», когда она совершала демонстрационный перелёт в Гатчину. Обратно дирижабль вернулся, имея на борту, генерал-адмирала Великого князя Алексея Алексеевича, нынешнего Главного начальника флота и Морского ведомства. Великий князь прибыл на Эзель по приглашению цесаревича – осмотреть Воздухоплавательную станцию и обсудить статус вновь создаваемого Воздухоплавательного Корпуса. Шефом этого учебного заведения предстояло стать самому Георгию, и сейчас дискуссия шла о том, станет ли будущая альма матер российских военных воздухоплавателей филиалом Морского Корпуса, на чём настаивал Александр Александрович, или будет самостоятельным учебным заведением. В целесообразности именно такого подхода настаивал сам цесаревич, уже предвидевший создание Военно-воздушных сил, как самостоятельного рода войск – причём имеющего на вооружении отнюдь не только дирижабли. Испытания аэроплана прошли вполне успешно; мы с Шуриком совершили аж пять отстыковок от дирижабля и не менее дюжины полётов по полной программе, со взлётом и посадкой. На очереди были полёты со стрельбой из пулемёта по шарам-мишеням, и это был один из элементов программы, который Георгий намеревался продемонстрировать высокопоставленному дядюшке.

- А чего Маринке в Питере-то не сиделось? – лениво осведомился я. – Родители её, твои дядя с тётей сейчас в Москве, квартира в её распоряжении, гуляй – не хочу!

Марина Овчинникова, кузина Николки, выпускница Елагиных курсов и участница нашей французской эскапады, всегда была барышней независимой. К тому же до меня ещё в марте доходили слухи об бурно развивающемся романе между ней и неким молодым человеком весьма благородных кровей, обучающемся на выпускном курсе Николаевского кавалерийского училища.

- А она с князем своим поцапалась. – сообщил с довольной ухмылкой Николка, который, подобно многим выпускникам Морского Корпуса недолюбливал кавалеристов-николаевцев. – Он с однокашниками устроил, понимаешь ли, пикник по случаю пасхи, ну и пригласил её. Ну, выпили, закусили – и стали хвастать перед барышнями, у николаевцев без этого никак. И когда зашёл разговор о меткой стрельбе, то Маринка заявила, что выбьет из винтовки на двухстах шагах больше, чем любой из присутствующих. Бравые кавалеристы, ясное дело в смех – «вам бы, барышня, только из «монтекристо" по голубям стрелять!» - а Маринка разозлилась и предложила проверить, причём каждый волен приехать со своим оружием. Сказано – сделано: николаевцы, как один вызов приняли, и на следующий день собрались на стрельбище. Там она им всем носы и утёрла: причём сначала на условленных двухстах шагах, а потом увеличила дистанцию вдвое и повторила тот же результат.

Я злорадно ухмыльнулся.

- А они чего хотели? Конечно, куда кавалеристам, супротив обученного снайпера, да ещё со своим «инструментом… Но разве Маринкин князь им не обьяснил, скем они связываются?

- А она ему не рассказывала о своих талантах. Типа секретность – только мне думается, хотела выглядеть в его глазах эдакой тургеневской барышней…

Я вспомнил эту «тургеневскую барышню» со снайперской винтовкой, очищающую от охранников Уэскотта стену замка. Да, николаевцам не позавидуешь – эдакий щелчок по самолюбию…

- Вот и николаевцы на Маринкиного ухажёра разозлились, мол, почему не предупредил? – продолжил Николка. – А он её и упрекнул, что поставила в дурацкое положение перед друзьями. Ну, ты характер маринкин знаешь – наговорила дерзостей, повернулась, и ушла. Потом, подозреваю, ночь проплакала дома в подушку, а наутро уехала в Кронштадт и нашла пароходик, идущий на Эзель.

Да, барышни – они такие, даже снайперши. – сказал я и перевернулся на спину. – А ну, кыш, Бейли, бестолочь ушастая…

Собачонок, попытавшийся пристроить сунуть мне в руки извлечённую из воды корягу, обиженно заурчал и отошёл на пару шагов. Но корягу не бросил, а преданно смотрел то на меня, то на Николку – а вдруг передумают и займутся делом, покидают ему палочку?

- Вашброди-ия, а вашброди-ия!

Пёсель подскочил, развернулся и загавкал на подбегающего солдата-батарейца.

Я встал

- Фу, Бейли, свои… чего тебе, братец?

Солдат, опасливо покосившись на пса, вытянулся во фрунт – что не так уж легко было проделать на рыхлом песчаном склоне.

- Так что, вашбродие господин мичман, телефонировали с Воздухоплавательной станции: ероплан вылетает, через четверть часа сядет на лугу, за батареей. Велено передать, чтобы шли встречать!

- Спасибо, братец, ступай. Скажи – сейчас буду.

Я принялся отряхивать бриджи от песка. Бейли крутился рядом.

- Полетишь? - с завистью спросил Николка. - Шурик брал его в полёт на аэроплане только один раз, и он жаждал повторить этот опыт.

- Ага, у нас на сегодня намечены воздушные стрельбы. – подтвердил я. – Отведёшь зверя домой? Не хочу в кабину его брать, а то в прошлый раз стошнился, бедолага - так Шурик потом отмывать заставил, прикинь?

- Отведу, куда ж я денусь. - вздохнул Николка. Похоже, и сегодня его мечте не суждено сбыться. – Надо бы на батарее