те же, но сдобренные тайной.

МАТЕМАТИКА. «Без меня народ неполный»? Нет, полнее, чем со мной: я – отрицательная величина, я в нем избыточен.

МАТЕМАТИКА. В американском докомпьютерном анекдоте университетский завхоз жалуется на физиков и биологов, которым нужны приборы: «То ли дело математики – им нужны только карандаши и резинки, – и мечтательно: – а философам даже резинок не нужно…» Если философия есть философствование, то да. Эйнштейн о философах: «Как будто у них в животе то, что не побывало во рту».

«Когда число слушателей меньше одного, я отменяю лекцию», – говорил А. Есенин-Вольпин. В университете нам, второсортным отделениям – античникам, восточникам, славистам – русскую литературу второй половины XIX в. читал А. А. Сабуров, автор книжки о «Войне и мире». Читал он так, что от раза к разу аудитория пустела. Он, бросая взгляд с кафедры, изящно говорил: «Наш круг час от часу редеет?..» Наконец, в амфитеатре оказался только один слушатель (это был я) – отменил ли он лекцию, я не помню. Потом в блоковском «Литнаследстве» я прочитал дарственный инскрипт Блока Андрюше Сабурову, одиннадцатилетнему: он был племянником Метнеров. А мы и не знали.

МАТРЕШКИ стали вырабатываться в России с начала ХХ в. по японскому образцу, первым взялся за это и дал им название один из учеников Поленова.

МЕЛОДИКА СТИХА. «Я помню, как года три назад на поэтическом фестивале в Питере один поэт пытался бить другого со словами: „Ты зачем, сука, у меня интонацию украл?“» (Л. Рубинштейн. «Еженед. журнал», 2002, № 27).

МЕМУАРЫ. Вечер был чудный, мягкий, теплый, душистый. Полная луна кидала свой свет блестящей полосой по морю, и поверхность воды искрилась жемчужными чешуйками. Воздух был весь насыщен запахом цветущих лимонов, роз и жасмина (Е. Матвеева. Восп. о гр. А. К. Толстом и его жене, «Ист. вестник», 1916, № 1, с. 168).

МЕРТВЫМ ХОРОНИТЬ МЕРТВЕЦОВ. В Вермонте на кладбище есть надпись: «ум. ок. 1250 до Р. Х.» – это египетская мумия, ее купил коллекционер, а она подпала под закон штата, запрещающий не хоронить покойников.

МЕТАФИЗИКА. Карлейль, «Философия свиньи»: «Кто сотворил свинью? Неизвестно. Может быть, колбасник?»

МЕТОНИМИЯ в строке Мандельштама «Зеленой ночью папоротник черный» – простейший обмен красками создает устрашающий эффект. Его тянуло к этой гамме; ср. «И мастер и отец черно-зеленой теми».

МИЛОСТЬ. «Господи, помилуй, да и нешто подай» (Пословицы Симони).

МИНУТА МОЛЧАНИЯ (когда все встают со стульев: «конский пиетет», выражался Розанов) в 1960—1990-е годы в среднем длилась 20 секунд. В «Затмении» Антониони незабываемая минута молчания на бирже длилась все-таки 30 секунд. Когда в античном секторе ИМЛИ мы поминали ушедших, то я никого не поднимал с места, но за полнотой минуты следил по секундной стрелке. Со стороны это должно было выглядеть отвратительно, но время ощущалось не символическое, а настоящее.

MINORITIES. «В Америке негры и евреи борются за место морально-привилегированного меньшинства; а когда изобрели ликвидацию глухонемоты дорогостоящим вживливанием аппаратика в череп, то союз глухонемых протестовал против попытки оторвать человечество от сокровищ культуры глухонемых» (слышано от Т. Толстой).

МИРОВОЗЗРЕНИЕ. «Рок – не музыка, рок – мировоззрение», – сказали мне. Я вспомнил, что еще в 1972 г. была конференция о том, что верлибр – это тоже мировоззрение. А для некоторых буква ять – тоже мировоззрение. Г. Н. Поспелов говорил, что мировоззрение у него марксистско-ленинское, миросозерцание чиновничье-бюрократическое, а мироощущение голодранческое (5-е Тыняновские чтения, с. 434).

МИССИЯ. Самое знаменитое место Вергилия в VI кн.: «Другие будут лучше ваять статуи и расчислять звездные пути, твое же дело, римлянин, – править народами» [потому что к этому ты лучше приспособлен, чем другие]. У Киплинга из этого вышло «Бремя белых», а у Розанова: «Немцы лучше чемоданы делают, зато крыжовенного варенья, как мы, нипочем не сварят». Щедрин (в «Благонамеренных речах») выразился еще ближе к первоисточнику: «Грек – с выдумкой, а наш – с понятием». Правда, у него «наш» – это Дерунов.

МОЗГ есть не орган мышления, а орган выживания (говорит биолог А. Сент-Дьердь). Он устроен таким образом, чтобы заставить нас воспринимать как истину то, что является только преимуществом.

МОРОЗ. Французов в 1812 г. губил не столько мороз, сколько – еще раньше – жара и понос от русской пищи (Уэствуд), особенно тяжелый для конников – вспомним надпись Александра Македонского: «… разбил и преследовал до сих мест, хотя страдал поносом». Русская армия в преследовании от Тарутина до Вильны сама от мороза потеряла две трети.

«МОЯ МИЛИЦИЯ меня бережет»: в такой сравнительно небольшой республике, как Башкирия, в 1999 г. было 80 000 милиционеров (это 2 % населения). Сейчас, наверное, еще больше.

МУЖЕСТВО. Н. И. Катаева-Лыткина, видевшая войну, говорила: «Мужество – это у командира, который отсылает солдат и остается погибать у пулемета. И у его солдат, которые слушаются и уходят. Но не у того, который бросается погибать на амбразуру».

МУЗЫКА. По восп. Сабанеева, у Толстого реакция на музыку была физиологическая: плакал от одного пробного звука нового консерваторского органа («Совр. записки», 1939, № 69,). Сабанеев студентом сам показывал Толстому этот орган.

МЫ. Старый Оксман в письме Чуковскому цитирует Шкловского: «Нас мало, да и тех нет».

«МЫСЛЬ изреченная есть ложь», но из этого еще не следует, что мысль неизреченная есть истина. «Между пифагорейцами, которые умели познавать и молчать, и Аристотелем, который умел говорить и сообщать познанное, за спиною у Платона, который с героической безнадежностью бьется вместить в слово полноту молчания, стоит Сократ, который умеет умолкать – подводить словами к молчанию, передавать труд от повитухи-речи – роженице-мысли».

Ты помнишь, жаловался Тютчев:

Мысль изреченная есть ложь?

Ты не пытался думать: лучше

Чужая мысль, чужая ложь…

… И было в жизни много шума,

Пальбы, проклятий, фарсов, фраз,

Ты так и не успел подумать,

Что набежит короткий час,

Когда не закричишь дискантом,

Не убежишь, не проведешь,

Когда нельзя играть в молчанку,

А мысли нет, есть только ложь.

И. Эренбург, 1957.

НАУКА. Смешивать любовь к науке с любовью к ее предмету – недопустимо: искусствовед «должен любить Рафаэля не более, чем врач красивую пациентку… Ученый в жизни не должен быть тем же, что в науке: жизнь есть воля, а наука – подчинение» (В. Алексеев. Наука о Востоке).

НАУКА не может передать диалектику, а искусство может, потому что наука пользуется останавливающими словами, а искусство – промежутками, силовыми полями