— Ну, стервецы! — Радовался как мальчишка на скамейке запасных Всеволод Михайлович. — За минуту две банки воткнули! Так, сколько нам до премии нужно? Ещё штуку? Мужики, собрались, и организовали седьмую, едрить колотить! — Бобров оглянулся на посеревшего лицом главу делегации Рогульского и подмигнул ему.

Я же поднял голову к видеокубу, который висел под потолком ледового дворца, счёт — 3: 6, а играть чуть больше пяти минут. «Вроде как Якушев должен седьмую положить, — подумал я. — Хотя хрен его знает, как теперь распорядится судьба».

* * *

— Молодцы! Молодцы! — Скандировали больные горьковского стационарного отделения для астматиков и сердечников.

— Капустин прорывается по центру, пас на Якушева, который обыгрывает одного защитника и черпачком закидывает шайбу в сетку ворот! — Громко прокомментировал фрезеровщик Данилыч седьмую шайбу нашей Советской сборной. — Молодцы! Молодцы! 3: 7 — это не баран чихнул!

* * *

— Аааа! Мальчишки молодцы! — Визжали девчонки Светка, Алёнка и Вера, прыгая на тесной кухне, а через открытую форточку слышались крики и из других квартир. И даже кто-то, выбежав на улицу, заголосил:

— Урааа!

Тогда Алёнка раскрыла окно и тоже закричала:

— Урааа! Победааа!

* * *

После невероятного счастья, когда прозвучала финальная сирена и хвалёные канадцы, словно побитые и облезлые псы, сразу побежали в подтрибунное помещение, не пожав нам руки, накатило опустошение.

— Мужики, — сказал я всей команде, которая стояла в одиночестве в центре ледовой площадки. — Покатили на круг почёта! Это наш день! Это наша победа! А если это кому-то на трибунах не нравится — это их проблемы! Пошли родненькие, двигай булками, двигай батонами нарезными! Эс Эс Эс Эр! — Гаркнул я.

И за мной четыре заветные буквы сначала робко, а затем громко и нагло, своими охрипшими глотками закричали все хоккеисты нашей главной команды страны.

— Эс Эс Эс Эр!

Глава 19

Сказать, что нас охватила необычайная эйфория после первого выигранного матча — это не сказать ничего. На следующий день в воскресенье 3 сентября мы перелетели из Монреаля в Торонто и половину ночи в шикарном отеле, который располагался недалеко от старейшей спортивной арены Канады «Мейпл Лиф-гарденс», просто не могли уснуть. И хоть я в отличие от других прекрасно знал, какая драка нас ждёт во втором матче, всё равно ничего не мог с собой поделать и тоже мучился бессонницей. Настроение даже не испортило то, что Рогульский зажал премию в 300 долларов, сославшись на непредвиденные обстоятельства. А когда он потребовал от меня вернуть расписку, я тоже сослался на непредвиденные обстоятельства и сказал, что расписку где-то потерял. В общем, он не поверил мне, а я и вся команда ему.

В понедельник 4 сентября за несколько часов до второго матча после небольшой утренней тренировки, где мы ползали по льду как полусонные мухи, Всеволод Михалыч меня и Валеру Харламова потащил на заранее запланированную пресс-конференцию.

— Только душ примите и причешитесь, — пошутил над нами в раздевалке старший тренер, — чтоб мне с вами сидеть было не стыдно.

— Михалыч, ты ещё нами гордиться будешь, — сказал я и подмигнул Харламову. — Это я гарантирую.

— Да? Это меня и смущает. — Недоверчиво посмотрел на нас Бобров. — Короче не ляпните там что-нибудь не то. А ещё лучше посидите рядом и помолчите.

— Понимаем, Михалыч, язык мой — враг мой, — усмехнулся 17-ый номер Валерий Харламов.

— Правильно, — кивнул головой наш мудрый наставник.

Пресс-центр, куда сегодня стремилась вся местная пресса плюс с десяток мировых изданий, находился здесь же на спортивной арене. Поэтому когда Всеволод Бобров вошёл под громкие аплодисменты в зал для журналистов, я чуть-чуть притормозил Валеру Харламова и с помощью куска мыла, что прихватил из раздевалки, сделал себе и своему другу по команде на голове хаер, или индейский «ирокез». К сожалению, гребень вышел не таким устрашающим, но и этого хватило, чтоб работники печатных и зданий и телевизионщики встретили нас дружным хохотом, а Всеволод Михалыч десять секунд просидел с открытым ртом.

— Пожалуйста, задавайте ваши вопросы, а то время — деньги, — сказал я на ломанном английском языке, сразу как присел к микрофону.

«Больше меня на „прессуху“ не позовут, — усмехнулся я про себя, прищуриваясь от „ударивших“ в глаза светильников. — Поэтому отрываюсь сегодня на все деньги, по полной».

— Мне кажется, вы хорошо проводите в Канаде время? — Спросила какая-то журналистка.

— Мы хорошо проводим время дома со своими жёнами и подругами, а здесь мы работаем на имидж всего мирового хоккея. — Ответил я уже по-русски, так как сложные предложения на английском мне были совершенно недоступны. — Я считаю — это огромная трагедия, что лучшие хоккеисты не встречаются регулярно на чемпионатах мира и олимпийских играх, в отличие от тех же футболистов. Я думаю, позавчера наша сборная доказала, что вашим профессионалам есть чему поучиться у нас, а нам есть чему поучиться у них.

— Ты чё мелишь? — Тихо прошипел Всеволод Михалыч, при этом выдавливая из себя улыбку.

— Кстати, наш старший тренер, который как игрок обыграл Канаду на дебютном для СССР чемпионате мира и на дебютных Олимпийских играх, тоже хочет что-то добавить, — сказал я и посмотрел на Всеволода Боброва своими честными неподкупными глазами.

— Да, было бы неплохо иногда играть друг против друга, — добавил он.

— Вопрос к Валерию Харламову и Ивану Тафгаеву. — Поднял руку какой-то мужчина. — А вам не хотелось бы попробовать свои силы в НХЛ?

— Такие вопросы должны решаться на правительственном уровне. — Опять ответил я. — Пусть премьер-министр Канады Пьер Трюдо и президент США Ричард Никсон обратятся к нашему генеральному секретарю Леониду Брежневу и пообщаются на эту тему. Это первое. Второе — можно устроить матчевую серию на клубном уровне. ЦСКА и «Динамо» играют с командами НХЛ здесь, а два лучших коллектива из НХЛ играют с нашими командами в СССР. И третье — матчевая серия из восьми игр между чемпионом СССР и НХЛ. И наш старший тренер Всеволод Бобров тоже хочет что-то добавить.

— Да, было бы неплохо иногда играть друг против друга, — пробормотал Всеволод Михалыч и добавил, — но такие вопросы должны решаться на высоком правительственном уровне.

— Я тебя, Тафгаев, убью, — затем тихо шепнул мне старший тренер, продолжая при этом криво улыбаться.

* * *

Хоккейный агент из Швеции Густав Андерсен, который привозил в НХЛ знаменитого соотечественника Свена Тумбу-Юханссона, сначала сильно пожалел, что связался с этим русским верзилой, Иваном Тафгаевым. Ведь русского Тафгая хотели заполучить лучшие клубы не через энное количество лет, а