Зубко, однако, никак на эту подначку не отреагировал. В смысле, нервозности новой не проявил, взяв себя в руки окончательно. Похоже, уверенность его была действительно крепкой, без блефа.

- Потому, что она дарована мне свыше! - пафосно провозгласил он.

- Свыше, значит. Ясно, ясно, - улыбаясь продолжил Виктор тоном доброго доктора. От него факт обретения Пастырем душевного равновесия, без сомнения, не укрылся. - Но, замечу, что если бы я хотел что-то сделать с вами, то сделал бы гораздо раньше! До того, как вы зажгли свечу у меня была масса времени, понимаете? Таким, как я, его много не нужно... Раз и вы уже послушная марионетка живущая в выдуманном мире... О! А почему вы вообще уверены, что свеча горит? И что вы - это все еще вы?

Вот тут Федора, похоже, проняло снова и всерьез. По крайней мере, на какое-то мгновение, точно. Но он опять быстро взял себя в руки, как канал переключил! Может, даже слишком быстро, по мнению продолжающего внимательно следить за допросом Курта.

Сам бы он отреагировал сильнее, как и любой, пожалуй, в такой ситуации. Кроме святоши! Или это были отголоски его собственных комплексов? Курт понял, что не готов себе однозначно ответить.

А Федор, тем временем, несколько раз с шумом втянул и выпустил воздух, набычившись, но, когда он заговорил, тон его был достаточно сдержан:

- Не стоит меня пугать. Я уверен в своих возможностях! А вот вы их не представляете вовсе!

- От чего же? Представляю, - повел могучими плечами ВМ. - Мне докладывали о том, что вы теперь мультер. Пришло по линии сообщений от нашей разведгруппы! И дело ваше личное я читал. Для лучшего понимания скажу, я даже не пытаюсь на вас воздействовать! И не пытался. Хотя имел возможность.

Знания о мишени воздействия весьма добавляют вариантов! Но я пришел говорить, а не воевать. Быть может, оцените?

Курт, при этих словах Виктора, прозвучавших, похоже, волне искренне и описывающих реальное положение дел, удивился так, что даже позволил себе слегка потеребить за плечо Веронику. И, нарвавшись на ее возмущенный этаким нарушением личного пространства взгляд, ответил своим недоумением:

- Он ведь не серьезно, а? Мы что, даже в такой обстановке будем соблюдать дурацкие протоколы и не залезем этому типу в голову?

- Во-первых, что бы ты знал! Протоколы именно под вот такие случаи и создаются! Для того, чтобы потом не было непонимания, разночтений и претензий. Мы его промоем, а он жаловаться побежит. И найдутся заинтересованные стороны, что раздуют скандал! Оно нам не надо!

Курт поперхнулся, готовый поспорить, где бюрократия, а где коллеги в беде, но Зинич неумолимо продолжила:

- А, во-вторых, Виктор или уже выяснил все, что надо, или мы чего-то не понимаем! Не суетись. Никто никогда не озвучивает такие вещи. Если он и применял силу, то ни один внешний наблюдатель не должен этого понять ни в коем разе! А знать, потом, будут лишь избранные, кого мы поставим в известность.

- Не применял, - сообщил Курт, взяв себя в руки и признавшись самому себе, что пребывание в данном, чрезмерно скученном помещении, в купе с ожиданием неизвестно чего, влияют на его суждения. - Я же чувствую, когда идет воздействие! Уверен, что засек бы его силу.

- Значит он считает такое решение оправданным, - пожала плечами Вероника, бросив быстрый взгляд в сторону явно прислушивающегося к их перепалке Поенару.

Несколько странный взгляд. Не вороватый, как можно было бы ожидать в ситуации возможного нарушения закона при допросе, а оценивающий, скорее. Словно, хотела увидеть его реакцию.

- Быть может и оценю, - тем временем продолжил гнуть свою линию допрашиваемый отец Феодор на экране монитора и чувствительный микрофон донес его слова до всех присутствующих в комнате наблюдения, возвращая себе фокус внимания. - Должен признать, несмотря на свой вид, вы умеете быть убедительным.

- Дался вам мой вид, - фыркнул расслабленно ВМ. - В конце концов, я же не критикую ваше облачение боевого монаха из средневекового монастыря? Так давайте на этом остановимся и перейдем к более насущным вопросам!

Вы хотели начальство? Оно перед вами. Во плоти! Я могу показать вам корочки, но не вижу в этом ценности. Удостоверение можно напечатать на принтере и вы этого, все одно, не проверите никак!

А вот то, что у меня на голове напечатать не выйдет. Вы это знаете, я это знаю. Так что идентификация пройдена, априори. Я бы сейчас мог задавать вам куда как более неудобные вопросы. И куда как более неприятными методами! И, возможно, получить на них ответы, согласитесь?

Ваша свечка хороша, но, поверьте, на вас сыщется управа. Не собираетесь же вы в одиночку воевать против всего лагеря?

- Может и повоюю, если потребуется... - перебил его Федор в своей манере, снова нахохливаясь, но ВМ так просто было не смутить.

- Не отвлекайтесь и не ершитесь! Это лишь пустая болтовня, - сказал он. - Это все риторически, никто не планирует вас допрашивать, всерьез. Пока! Я всего лишь подвожу дело к конструктивному диалогу.

И жажду услышать, чего же вы хотите донести до моих начальственных ушей, наконец? В частности, мне интересно, что же случилось с нашими людьми там, в кармане реальности? На связь они не выходят, а вы были в их группе. И теперь вы здесь, а их нет. Как все это понимать?

- Хорошо, давайте попробуем... Вам должно быть ведомо, кто я? В более широком смысле? Молвите, досье читали... - принял аргументы отец Феодор и, вроде, как начал говорить по делу, оставив препирательства. Хотя и свечу свою не погасил, вызывая тем самым подспудное раздражение. По крайней мере, у Курта. - Вам должны были докладывать о моем брате! Знаете, где он похоронен? Как и о том, что я подозреваю его бренное тело в одержимости утраченным артефактом?

- Да, - кивнул ВМ. - Эту теорию мне озвучивали.

- Это не теория. Уже нет! Это то, ради чего я просил разговора! Я... Кратко сказать, я нашел своего брата. Мы нашли! Или он нашел нас, как взглянуть. Ваши люди, они у него в руках. А меня он узнал. Признал родней и смог объяснить, чего хочет за их жизни. Потому и отпустил с посланием!

- Даже так?