Кетан задумчиво посмотрел на нее.

— Ты боишься меня, Айви?

Она покачала головой.

— Нет. Сначала боялась, но теперь нет.

Он поднял руку, в которой держал скомканный шелк.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

Рокот в его груди был не совсем мурлыканьем, но что-то в этом звуке было… довольным. Он нежно сжал ее бедро и перешел к следующему порезу, повторив процесс с шелком.

Хотя на этот раз она ожидала этого, боль была такой же сильной. Она сморщила нос и зашипела сквозь зубы. Откинувшись назад, она заложила руки за спину и скрючила пальцы, царапая ногтями по замшелому камню. От нее не ускользнуло, как взгляд Кетана скользнул по ее обнаженному телу.

— Что случилось? — спросила она, наблюдая за работой его рук. — После того, как королева вступила в битву?

— Меня послали сражаться. Охотиться. И я был такой же, как ты, Айви. Я не знал. Я вырос, и мне приходилось брать уроки охоты, жизни в джунглях, сражений. Каждый день я чуть не умирал, — Кетан перешел к следующему порезу, чтобы повторить свои действия. — Но я хотел жить. Так я научился. Из-за опасности я учился быстро. И вскоре у меня это хорошо получалось. Лучше, чем хорошо. Ты была в джунглях всего один лунный цикл, Айви. Ты тоже быстро учишься, потому что должна. Мне потребовалось больше времени, чтобы стать хорошим, — его глаза встретились с ее. — У тебя тоже это займет немного больше времени.

Нахмурив брови и поджав губы, Айви пристально смотрела ему в глаза. Она знала, что он делает, знала, что он говорит, и слезы, навернувшиеся у нее на глаза, не имели ничего общего с болью, пронизывающей ее ногу. Она коротко кивнула.

Обработав ее порезы, он подтащил поближе свою сумку и порылся в ней, пока не нашел еще один кусок ткани, на этот раз сухой и чистый. Он разорвал его на несколько длинных полосок, которыми плотно обернул ее раны, завязав концы на голени.

Айви расслабила бедра, стараясь не допустить, чтобы ее только что забинтованная икра упала на землю.

— Благодарю тебя.

Кетан снял мокрую тряпку с камня, прополоскал ее в ручье и снова повернулся к Айви, придвигаясь ближе. Она молчала, когда он прикоснулся прохладной тканью к ее лицу и вытер грязь, пот и кровь с ее кожи. Его касания были нежными и внимательными, проходя по каждой черточке ее лица с чем-то сродни обожанию.

Когда ткань достигла ее подбородка, он поднял две нижние руки, чтобы откинуть ее волосы назад, заправив их за уши. Одна из этих рук обхватила ее затылок. Он заставил ее поднять подбородок и повернуть голову в сторону, пока проводил тканью по ее шее до впадинки на горле.

Глаза Айви закрылись. Несмотря на продолжающуюся боль, то, как Кетан ухаживал за ней, успокаивало. Никто никогда так к ней не прикасался, никогда так за ней не ухаживал; никто никогда не брал заботу в свои руки, не требуя ничего взамен. Это была роскошь, которой она никогда не знала, даже в таком полном роскоши мире, как Земля.

Кетан потянулся тканью назад, чтобы вытереть ей шею. Он ненадолго отнял шелк от ее тела, и она услышала тихий всплеск и какое-то шуршание в воде. Затем ткань оказалась на левой стороне ее шеи, спускаясь к плечу. Одна из его рук обхватила ее левое запястье и приподняла руку, чтобы пройтись тканью до пальцев.

Он точно так же вымыл ей другую руку, хотя его движения стали немного медленнее — почти исследовательскими.

Ткань приподнялась и снова шлепнулась в воду. Затем она вернулась к ее ключице. Кетан медленно провела по ее груди, оставляя капельки воды стекать по коже, а затем вниз по одной из ее грудей, задевая сосок. От этого ощущения через нее прошел электрический ток, который соединился в ее сердцевине.

У Айви перехватило дыхание, и она отпрянула, резко открыв глаза. Ее соски затвердели, требуя большего.

Кетан убрал ткань. Его взгляд был сосредоточен на ее груди, что, казалось, только усиливало жаждущее биение между ее бедер.

— Я причинил тебе боль?

Ее охватил жар иного рода, отчего ее кожа стала горячей, а щеки вспыхнули. Она смущенно прижала руку к груди и отвела взгляд.

— Нет. Ты не причинил мне вреда, Кетан.

Он взял ее лицо пальцем за подбородок и повернул к себе. Их взгляды встретились; напряженность в его глазах подлила масла в огонь внутри нее.

— Говори правду, Айви, — сказал Кетан. — Ты отстраняешься от моих прикосновений, как будто они причиняют боль.

Айви обхватила пальцами его запястье и отвела его руку в сторону.

— Это не больно. Это… Это… — она застонала и закрыла лицо ладонью.

— Айви?

— Это приятно, — сказала она, слова вырывались у нее в спешке. — Это слишком приятно.

Кетан поймал ее за запястье и мягко потянул ее руку вниз. Его голова была наклонена, когда он рассматривал ее, жвалы слегка подергивались.

— Помоги мне понять.

— О боже… — ее кожа разгорячилась еще сильнее. — У… у женщин-вриксов есть груди?

— Это слово для них?

Похоже, пришло время для второго урока человеческой анатомии.

Айви слегка опустила руку и повернула ладонь вверх под грудью.

— Да. Это груди. А это соски.

— У самок вриксов нет этих частей тела. Почему они иногда твердеют?

— Они меняются, когда нам холодно или когда мы… возбуждены.

Он наклонил голову, чтобы внимательнее изучить ее грудь — достаточно пристально, чтобы она почувствовала его теплое дыхание на своей коже.

— Что означает это слово?

Айви потребовались все силы, чтобы остаться неподвижной, не наклониться вперед, не прижаться грудью к его лицу и не посмотреть, что он будет делать. Одно только его дразнящее дыхание наполнило ее тело восхитительным жаром.

— Я… я не знаю, как еще это сказать, — тихо сказала она. — Возбуждение, желание, наслаждение, похоть — это все слова, которых ты не знаешь. Это когда… когда тебе действительно хорошо. Это было бы как… о Боже, я не могу поверить, что собираюсь это сказать. Это было бы то, что ты чувствуешь, когда кто-то прикасается к твоему… зиркита. Твоему члену.

Кетан отшатнулся, его жвалы пульсировали, как будто пытались открыться и закрыться одновременно. Его глаза опустились на ее груди, встретились с ее взглядом, а затем опустились к его щели, прежде чем снова остановиться на ее грудях.

— Они для этого и нужны? Чтобы чувствовать себя хорошо и подготовить тебя к спариванию?

Я не могу поверить, что веду с ним этот разговор.

По крайней мере, это