Я с трудом сглатываю. Я все еще застрял на первом заявлении Алистера.

Семья.

— Даррел?

— Ты прав. Они — семья.

— А?

Мой разум расслабляется впервые с тех пор, как мальчики переехали жить ко мне. Я слишком много думаю о ярлыке ‘папа’. Семья — это просто. Семья — это когда ты проявляешь заботу о ком-то и отдаешь всего себя, потому что это то, что ты делаешь. Потому что вы связаны таким образом, который показывает приоритет.

Я улыбаюсь.

Санни.

Санни — это семья.

— Алло? Ты еще там?

— Э-э, да. — Мои глаза снова фокусируются на дороге. Я отбиваю пальцами равномерный ритм. — Знаешь что? Я хочу, чтобы мальчики познакомились со всеми вами. Как насчет того, чтобы собраться на ферме перед танцевальной репетицией? Я закажу еду. Назови это вечером игр или как-нибудь еще. Я официально представлю тебя, Кению и Белль.

— Да. Я бы с удовольствием. Белль тоже бы этого хотела. И Кения, — он хихикает, как влюбленный мужчина, — вероятно, уже спланировала наряд. — О, я также пришлю название авторитетной службы рекомендаций для нянь. Они похожи на Make It Marriage, но для опекунов.

— Спасибо, Алистер.

— Без проблем. Ты сейчас едешь на работу?

Я разворачиваюсь и нажимаю ногой на газ. — Я собираюсь кое с кем кое-что прояснить.

— Это кто-то высокий, разговорчивый и любящий мебель?

— Заткнись, Алистер.

Он смеется. — Удачи с Санни, чувак.

— Спасибо, — бормочу я. Мне это понадобится.

ГЛАВА 13

ИЗБИЕНИЕ МАЙЯ

Санни

Поцелуй Даррела разрушил меня на всю жизнь.

Не потому, что его губы были теплыми и восхитительными. Или потому, что он отнесся к этому поцелую так, словно ждал годы, чтобы попробовать меня на вкус. Или потому, что он был тверд как сталь, и кто знал, что Даррел Хастингс может оказаться джентльменом, который захочет получить согласие, прежде чем отправиться на вторую базу?

Нет, я разрушена, потому что двенадцать часов спустя сижу на своем диване, заново переживая тот поцелуй и пытаясь притвориться, что все в порядке.

Это нехорошо.

Я не в порядке.

У меня есть работа. Предполагается, что я разрабатываю концепцию для потенциального клиента. Мне нужно удивить эту семью, потому что у меня нет другой работы, и я отчаянно хочу начать свой молодой бизнес.

Мне следовало бы уже отправить этот черновик по электронной почте, и тот факт, что я здесь мечтаю наяву, нехорош. Арендная плата, счета за электричество и цены на газ не волнуют меня из-за того, что я все еще в восторге от сексуального рта Даррела.

Сосредоточься, Санни. Сосредоточься.

Дизайн интерьера — это искусство. Как живопись, или писательство, или танцы. Я не могу выполнять движения, иначе это отразится в моей концепции.

К сожалению, клетки моего мозга застряли на поцелуе. Он крутится по кругу в моем сознании и отказывается оставлять меня в покое.

Это моя вина. Я не должна была отвечать на поцелуй Даррела. Или водить его рукой по своему телу, чтобы он мог пощупать меня. Или засовывать пальцы ему под рубашку и царапать ногтями его упругие золотистые мышцы. И мне определенно не следовало ждать так долго, чтобы объяснить, что поцелуй ничего не значил.

Большая жирная ложь, конечно.

Даррел Хастингс заставил меня забыть, кто я, кем был он и как, больше года он обращался со мной как с городской прокаженной. Я идиотка, что потакаю ему. Мы были в ссоре с того самого дня, как встретились. Теперь, когда мой язык близко познакомился с его горлом, я внезапно запрыгиваю в поезд Даррела?

Я беру свой ноутбук и веду цифровой ручкой для рисования по экрану, ожидая вдохновения.

Вместо этого передо мной возникает лицо Даррела, эти зеленые глаза темные и обезоруживающие. Я помню, как он прорычал: "перестань болтать, Санни", и у меня по спине пробежали мурашки. Он хорошо заставил меня замолчать. Я не могла вымолвить ни единого слова после того поцелуя.

В тишине звонит мой телефон.

Радуясь новому развлечению, я хватаюсь за него и отвечаю. — Алло?

— Это я.

Я выпрямляюсь, когда слышу голос Шаньи.

— Ты получила платеж?

Я пододвигаю ноутбук поближе, захожу в свой банк и проверяю счета. Со вздохом облегчения я отвечаю: — Да.

— Хорошо. — Шанья говорит сухим, меня не беспокоит это тоном разговора. — У меня есть для тебя еще один проект.

Мои ресницы трепещут. — Что?

— Я могу отправить черновики по электронной почте, или ты можешь зайти и забрать их. Что бы ты предпочла? — На заднем плане шуршат бумаги, и стажер шепчет: — Шанья, нам нужно твое одобрение на выбор этих обоев.

— Я не помню, чтобы говорила, что вернусь к тебе работать. — В моем голосе слышится нотка раздражения.

Что-то гремит. Вероятно, это Шанья снимает очки с носа, как она всегда делает, когда раздражена. — Санни, дорогая, давай не будем исполнять всю эту песню и танец ”я независимая женщина".

— Шанья…

— Знаешь, когда-то я был молода. Я знаю, что ты чувствуешь.

— И что я чувствую?

— Непобедимость. — Она вздыхает. — Но знаешь что, Санни. Мир — холодное и суровое место. После инцидента со Стинтоном ты, вероятно, понимаешь, о чем я говорю.

— К вашему сведению, я раскрыла инцидент со Стинтоном.

Она смеется. — Нет, ты этого не делала.

Прекрасно. Технически, я не раскрыла инцидент со Стинтоном, но каким-то образом Макс Стинтон вернул мне деньги и все уладил. Почему Шанья швыряет это мне в лицо, как будто это что-то значит?

— Дорогая, Максу Стинтону угрожали, чтобы он вернул твои деньги. Ты думаешь, они так сильно заботятся о тебе? Ты — пятнышко на их радаре. У них есть гораздо более серьезные причины для беспокойства. Тебя даже не было в списке.

Я сглатываю. — Нет, ты ошибаешься. Я спросила своих друзей, вмешивались ли они. Алистер не…

— Даррел Хастингс.

Я замираю.

— Даррел Хастингс — друг Макса Стинтона. Он сделал звонок.

— Что?

— Разве ты не знала? — Она тихо смеется. — Я думаю, ты не знала. Моя дорогая Санни, кажется, твое экзотическое личико привлекло внимание влиятельного человека. Ты ведь знаешь Гастингса, верно? Клиент, который выписал мне незаполненный чек и сказал дать тебе все, чего пожелает твое маленькое сердечко. Он не хотел, чтобы ты и пальцем пошевелила, милая. Рыцарство на самом деле не умерло.

Мои ресницы трепещут. — Ты сказала мне, что он дал нам эти деньги, потому что хотел избавиться от меня. Теперь я должна поверить, что Даррел…

— Разве я это говорила? — Она смеется.

Мое сердце горит так,