Противник неожиданно замешкался с ответом. Капабланка удивленно поднял бровь: неужели неизвестный соперник будет стоять до последнего? Однако после небольшой паузы тот кивнул.

– Согласен, сеньор Капабланка, – отвечал он по-русски. – Ничья так ничья.

И снял с себя панаму, наконец-то открыв лицо. Капабланка на секунду застыл, потом заморгал, и, наконец, заулыбался во все зубы.

– Хау ду ю ду, Загорски! – воскликнул он по-английски.

– Здравствуйте, Капа, – отвечал ему Нестор Васильевич, вставая из-за стола и тепло пожимая руку гроссмейстера…

За спиной действительного статского советника замаячила любопытная физиономия его помощника.

– Позвольте, господа, представить вас друг другу, – сказал Загорский по-английски, отступая чуть в сторону. – Это будущий чемпион мира Хосе Рауль Капабланка-и-Граупера, а это мой друг и помощник Ганцзалин.

– Какое короткое имя, – удивился Капабланка. – Просто Ганцзалин – и все?

– Нет, не все, – проворчал Ганцзалин со своим ужасным акцентом. – На самом деле Ганцзалин Педро Кальдерон де ла Барка[19].

Капабланка и Загорский, не сговариваясь, рассмеялись.

* * *

Спустя десять минут они все втроем уже неторопливо прогуливались по узким улочкам старой Гаваны. Ганцзалин чуть отстал, разглядывая здешние дома, которые сильно напоминали ему некоторые китайские города, по которым прошла непобедимая армия Антанты, оставляя за собой не только смерть и уничтожение, но и колониальную франко-немецко-британскую архитектуру. Здесь, впрочем доминировал испанский стандарт, однако город от этого не казался менее очаровательным.

– Маркиз Эдуардо де Вальфьерно? – повторил Капабланка, в задумчивости глядя себе под ноги. – Аргентинец? Нет, такого человека я не знаю.

– Жаль, – искренне заметил Загорский. – Я, признаться, очень на вас рассчитывал. Все же вы знаменитость, и на Кубе вас знает буквально каждая собака.

Капабланка согласился, что его, возможно, знает тут каждая собака, но он, увы, знает тут далеко не всех собак. Тем более, что за границей сейчас он проводит больше времени, чем на родине – он недавно стал дипломатом, чрезвычайным и полномочным послом правительства Кубы во всем мире.

– Чистая синекура, конечно, – улыбнулся Капабланка, – но все равно приятно. Что же касается вашего дела, то есть у меня в Гаване один знакомый. Вот он наверняка знает всех хоть сколько-нибудь заметных людей на Кубе и в ее окрестностях.

– Что это за знакомый? – поинтересовался действительный статский советник.

– Очень известный человек, хотя и не любит, чтобы имя его трепали попусту, – отвечал гроссмейстер. – Наверняка вы про него слышали, это сеньор Моро.

– Сеньор Моро? – удивился Загорский. – Тот самый, революционер?

Капабланка засмеялся. С тех пор, как Моро был революционером и помогал повстанцам, скрывавшимся в горах Сьерра-Маэстро, прошло немало лет. Теперь это весьма уважаемый промышленник и политик, он даже побывал сенатором. Вот уж мимо кого, действительно, и мышь не пробежит, даже летучая…

И гроссмейстер засмеялся своему нехитрому каламбуру.

С сеньором Моро они встретились в кафе. Это оказался господин лет семидесяти в смокинге, в очках, с густой седой шевелюрой и большими каперскими усами, больше похожий на университетского профессора. Он почти не улыбался и, однако почти сразу вызывал к себе чувство симпатии и расположения.

Крепко пожав руки Капабланке, Загорскому и Ганцзалину, промышленник пригласил их присесть к нему за столик. Принесли кофе и бутылку рома.

– Попробуйте, удачный рецепт, – предложил Моро, сам открывая бутылку. – Бальзам со вкусом изюма. Или, прошу прощения, может быть, вы не пьете?

– У меня, конечно, много недостатков, – улыбнулся действительный статский советник, – но в обществе трезвости я не состоял никогда.

После этого все присутствующие с удовольствием продегустировали новый бальзам на основе рома.

– Прекрасно, – сказал Нестор Васильевич, прислушиваясь к послевкусию, – просто замечательно.

– Я тоже так думаю, – кивнул Моро, и все засмеялись. – Впрочем, у меня ощущение, что чемпионом по продажам он не станет.

– Почему же?

– Боюсь, рекорд всегда будет принадлежать коктейлю «Куба Либра». Немного рома, чуть-чуть лайма и много кока-колы. Рецепт простейший, но эффект совершено сногсшибательный.

Выпили еще и, наконец, перешли к делу. Говорили по-английски, чтобы понимал и Ганцзалин тоже.

– Сеньор Загорски ищет человека по имени Эдуардо де Вальфьерно, – сказал Капабланка.

Промышленник ненадолго задумался, а потом пожал плечами: он такого человека не знает, и, видимо, ничем не сможет помочь сеньору Загорски. Точно ли дело обстоит именно так, переспросил слегка огорченный гроссмейстер, может быть, сеньор Моро что-то запамятовал?

– Я уже не так молод, однако, уверяю вас, голова у меня работает неплохо, – отвечал промышленник. – Если бы я был знаком с этим Вальфьерно, я бы никогда его не забыл.

На некоторое время установилось неловкое молчание. Ганцзалин свирепо хмурил свои черные брови: кажется, вся их миссия шла коту под хвост. Нет, они, конечно, знают, как выглядит Вальфьерно, но Куба велика и искать тут человека только по внешности – дело почти безнадежное.

– Ну, хорошо, – внезапно сказал действительный статский советник, припомнив свой недавний разговор с Виктором, – а, может быть, вам что-то говорит имя Алехандро Гомеса Вальенте де ла Соты?

Сеньор Моро кивнул: разумеется, де ла Соту он знает. Здесь его зовут Аргентинец, он вхож в высшие политические круги – в основном, благодаря тому, что торгует произведениями искусства. На Кубе много богатых людей, некоторые из них неравнодушны к прекрасному, а де ла Сота – такой человек, у которого можно не просто приобрести произведение искусства, но даже и заказать нужный товар: он, кажется, способен достать необходимую вещь прямо из-под земли. В Гаване он бывает с завидной регулярностью и, кстати сказать, на днях как раз должен был приехать на Кубу.

– Прекрасно, – довольный Загорский потер руки. – Похоже, это тот самый человек, которого я ищу. Не могли бы вы устроить мне встречу с господином де ла Сотой?

Несколько секунд Моро о чем-то думал, потом нехотя сказал, что может попытаться организовать это дело. Однако он должен кое о чем предупредить господина Загорски.

– О чем же? – действительный статский советник смотрел на собеседника очень серьезно.

– Вы должны знать, что Аргентинец – не просто торговец культурными ценностями. Я подозреваю, что он нечист на руку, да и просто дурной человек. Мне бы не хотелось, чтобы вы стали его жертвой.

На минуту за столиком установилось молчание. Казалось, действительный статский советник обдумывает сказанное промышленником. Наконец он поднял глаза на собеседника.

– Вы говорите, что он дурной человек и нечист на руку. Откуда вы это знаете? Вы имели с ним дело?

Моро отвечал, что он – бывший мэр и сенатор, он – политик, и вынужден якшаться с самыми разными людьми, среди которых попадаются и такие, иметь дело с которыми ему бы совсем не хотелось. К числу