Минерва любила напоминать, что он — пленник, которого никто никогда не найдёт. Но судя по ярости, отражавшейся на её лице, её уверенность в этом пошатнулась.

Несколько месяцев назад его в течение неизвестного времени держали в состоянии сна с помощью хаоса. Проснувшись, Андер оказался в той же самой тюрьме, в который был заперт столько лет, но изменился сам воздух: он был полон чужого хаоса, магии и чар, которые были ему недоступны. Его точно переместили в другое место, создав иллюзию знакомой ему тюрьмы, и это означало, что кто-то напал на его след.

А совсем недавно он видел мальчишку, разбившего первую печать. Не из-за этого ли Минерва была в таком ужасе?

— Снова усыпишь меня? — спросил Андер, когда Минерва, тихо рыкнув на него, притянула к себе ещё больше хаоса. — Куда мы отправимся на этот раз?

Минерва начала бормотать что-то, двигая пальцами. Андер напрягся, не представляя, чего ему ожидать. Она откроет портал? И впрямь вновь усыпит его? Прикончит? Тёмные создания столько лет пытались вытащить из него все тайны Йоннет, но так и не преуспели: может, наконец, решили сдаться?

Несмотря на все клятвы, Андер предпочёл бы смерть. Звери Мерулы уже давно караулили его у кромки леса мёртвых, и, он в этом не сомневался, Каталина с Матео ждали его.

Всё, чего Андер хотел, — это встретиться со своей семьёй.

— Ну же, Минерва, — произнёс он, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. — Для чего тебе столько хаоса?

Минерва не ответила. Андер только сильнее напрягся. Цепи из чистого хаоса, множество барьеров и печатей никогда не позволяли ему свободно пользоваться магией или хотя бы чарами: они безжалостно подавляли любую его попытку узнать, что происходит за пределами тюрьмы. В своих экспериментах Махатс сильно ограничивал его магию, разрывал её на кусочки, будто та была лишь листом бумаги. Минерва не отличалась подобной изобретательностью. Но даже месяцев, в течение которых Андер постепенно восстанавливался после издевательств Махатса, не хватило, чтобы собрать достаточно сил и противостоять Минерве.

Андер был очень слаб, но всё ещё жив. И он хотел знать, почему.

— Минерва, — повторил он, слегка подавшись вперёд. — Я же чую, пахнет смертью. Неужели ты даже не дашь мне сказать последнее слово? Не исполнишь моё последнее желание? Я, может быть, хотел раскрыть тебе несколько тайн.

Продолжая бормотать, Минерва подошла ближе. Андер отклонился назад, но хаос толкнул его обратно. Цепи лишь сильнее сжали руки. Андер стиснул зубы, чувствуя, как рвётся кожа. Минерва коснулась пальцами его лба, задев линию шрамов.

Андер судорожно выдохнул, когда хаос хлынул по его венам.

Вокруг была только тьма. Не та, которую создаёт хаос, и не та, которая приходит ночью. Это в один миг погасшие звёзды, чёрное, ревущее пламя, плавящее кожу и кости; это пыль, оставшаяся от миров, которые поглотил Дигнос, и пепел, в который обратится Второй мир, ведь тёмные создания уже заполонили его.

Эта тьма — бесконечный цикл рождения, жизни и смерти миллиардов существ, сгораемых от столкновения магии и хаоса, миллиарды сломанных судеб и миллиарды цепей, пронизывающих все миры.

Все. Миры.

Минерва отняла руку и сделала шаг назад. Андер затрясся всем телом, ощущая дикий, животный страх. Он не боялся плена, войны или того, что ему всю жизнь придётся лгать любимым. Но того, что он почувствовал из-за Минервы, он боялся. По-настоящему, впервые за свою долгую жизнь.

Она намеревалась поглотить его душу и разум. Не уничтожить их, а сделать частью себя — ведь теперь, столько лет спустя, Андер ослаб достаточно, чтобы это стало возможным. Он чувствовал это в хаосе и тьме, которые окружали его; видел в бесконечном цикле рождения, жизни и смерти; знал, ведь это ощущение приходило лишь с тёмными созданиями. Минерва до сих пор не убивала его лишь потому, что не могла рисковать потерять знания, которыми он обладал.

Но это не объясняло, почему она была в таком ужасном состоянии.

Тяжело дыша, Андер поднял голову и посмотрел на женщину. Её лицо было абсолютно пустым, даже глаза казались мёртвыми. Хаос летал вокруг, касался её рук и лица, играл с волосами.

Хаос был чем-то встревожен.

— Минерва, — прохрипел Андер, и всего на мгновение, но ему показалось, будто она услышала его и даже ответит. Поэтому он повторил: — Минерва.

Но она молчала. Всё с тем же пустым лицом вновь протянула руку, от которой Андер не сумел увернуться. Воздух наполнился скрежетанием костей, далёкими криками и рёвом пламени.

Миры умирали один за другим. Магия наполняла тела и кровь, а секунды спустя уходила, оставляя после себя лишь пустоту. Хаос клубился вокруг, проникал во все щели. Цепи затягивались всё сильнее, и золотой ихор мерно стекал вниз, сочась из пробитых рук и ног.

Миры умирали один за другим, а боги — следом за ними.

Всё было беспорядочным, безумным, непредсказуемым. Кровь смешивалась, — алая, синяя, чёрная, золотая, — наполняя реки и пустые пространства, окружившие огромные мёртвые города. Стены возводились и рушились по мановению невидимой руки, оставлявшей чёрные отпечатки пальцев и запах дыма.

Всё умирало из-за хаоса и возрождалось из-за магии.

Всё умирало из-за магии и возрождалось из-за хаоса.

Анка была права. Они — лишь дети магии и хаоса.

Их судьбы — это результат божественной игры, замысла, которого им не понять.

Лишь когда Минерва отняла руку, Андер понял, что крик, который он всё это время слышал, был его собственным. Цепи вдавливались в тело, разрывая кожу и старые шрамы, давя на мышцы и кости. Лоб, к которому Минерва прикладывала руку, горел, будто на него поставили клеймо. По щекам текли слёзы. Мысли путались. Андер не понимал: запах дыма ему померещился? Крики, слышимые в рёве пламени, были плодом его воображения? Он действительно лишь один из многих — из тех, кто был ребёнком магии и хаоса?..

Где скрыта правда?

Всё, чего Андер хотел, так это спокойно жить со своей семьёй. Да, он принял часть Силы и