Филипп внезапно замер, а потом побледнел.

- Не пугайся,- погладила его по руке.- Со мной все будет в порядке. Пожалуйста, вызови такси.

- Ты хочешь поехать прямо сейчас?

- А чего еще ждать… Лучше мне не становится, поэтому сразу поеду в частную клинику. Там можно сразу и анализы сдать, и обследование пройти.

Я встала с кровати и направилась к шкафу. А Филипп так и продолжал на меня напряженно смотреть, будто видел впервые.

- Не паникуй раньше времени. Со мной все будет в порядке,- постаралась его успокоить.

- Ксюша нам надо поговорить.

Но в этот момент к горлу опять подкатила тошнота.

- Давай потом. Вызывай такси, иначе сил моих терпеть это, больше нет.

А затем бросилась в ванную комнату…

***

Филипп

Я мерил шагами больничный коридор, с ужасом ожидая того момента, когда Ксюше сообщат о причине ее недомогания.

Если честно, просто не знаю, как это произошло… Вернее, знаю, но мне даже в голову не приходило, что все может так повернуться. О той волшебной, сказочной ночи, что мы провели вместе, Ксения так и не вспомнила. А я решил ей просто не говорить, потому что…, потому что боялся ее реакции. Возможно, когда-нибудь, я бы и осмелился рассказать правду, но судьба все решила за меня.

Плохое самочувствие Ксении я связывал с отравлением, потому что накануне она съела творожок, который оказался просрочен. И мне даже в голову не приходило, что тошнота может быть связана с чем-то другим. Но сегодня, когда Ксюша уточнила свои симптомы, внезапная догадка озарила мой разум.

Наша ночь принесла плоды, и скорее всего, моя любимая женщина была беременна.

Но вот как она отнесется к этой новости? Как отреагирует на то, что мы были близки, а она об этом ничего не помнит? Сможет ли мне простить мое молчание?

Вопросы разрывали мою голову, а сердце тревожно билось. Я опасался того момента, когда мне придется поговорить с Ксюшей откровенно.

Впервые в жизни во мне проснулся неконтролируемый панический страх, больше всего на свете я боялся того, что Ксения прогонит меня, я безумно боялся ее потерять, потому что свою жизнь без нее уже просто не представлял.

Внезапно дверь открылась, и я увидел потерянное лицо своей возлюбленной. Ксюша была растеряна и бледна. В ее взгляде читалась пустота, и это меня очень напугало.

- Что случилось? – спросил я, шагнув к ней.

- Поговорим не здесь,- она быстро направилась к выходу, и мне ничего не оставалось, как поспешить за ней.

Здание частной клиники окружал небольшой, но очень красивый скверик. Сев на одну из свободных скамеек, Ксюша открыла бумаги, которые держала в руках, и стала спешно их перечитывать, а потом выдохнула:

- Этого просто не может быть! Невозможно!

- Что тебе сказал врач?

Ксения обреченно посмотрела на меня и призналась:

- Я беременна.

Мое сердце пропустило удар. Хотел ли я этого ребенка? Больше всего на свете. Ведь нет ничего чудеснее, чем отцовство.

- Но только не могу понять, когда и как…,- Ксюша едва не плакала. - С Артуром у меня давным-давно не было близости, как и ни с кем другим. С Алексеем мы просто друзья, впрочем, как и с тобой. Наверное, здесь какая-то ошибка,- она решительно встала.- Пойду еще раз поговорю с доктором. Он ошибся.

- Нет,- собравшись силами, промолвил я, схватив девушку за запястье.

- Что ты сказал? – Ксения буквально упала на скамейку.

- Ошибки никакой нет. Ты действительно беременна, и отец этого ребенка я.

- В смысле?

Я, осторожно подбирая слова, рассказал Ксении о том, что случилось.  Она слушала меня молча, ни разу не перебила и лишь в конце уточнила:

- Ты издеваешься?

- Нет,- качнул головой.- Поверь, у меня не было другого выхода.

Я рассказал, чем грозит магическое перегорание, и почему не признался на утро.

Чем дольше говорил, тем больше Ксения бледнела, а потом и вовсе сжав руки в кулаки, прошипела:

- Убью!

Понимая, что сейчас меня ничего хорошего не ждет, вскочил со скамейки и взмолился:

- Прости меня любимая. Прости!

- Простить?! – Ксения медленно встала, а затем швырнула в меня бумаги.- Видеть тебя больше никогда не хочу, кошак блудливый!

Мне кажется, в этот момент на нас посмотрели многие люди, которые в это время находились в сквере. И самое что интересное на женских лицах я увидел сочувствие и понимание. Даже не зная в чем дело, они уже встали на сторону Ксении, вот что значит женская солидарность!

***

Прошло несколько дней

- Ксения,- раздался виноватый голос Филиппа за дверью.- Давай поговорим!

- Видеть тебя не могу! – в сердцах вымолвила я и, перевернувшись на бок, с головой укрылась одеялом. – Уходи!

Меня буквально трясло от злости, да так сильно, что я даже о тошноте забыла. Не ожидала подобного от Филиппа, и не понимала, как он мог не сказать о произошедшем.

По его сбивчивому рассказу я поняла, что у него на самом деле не было другого выбора, ведь избыток магической силы мог привести к перегоранию…  Когда Артур нашел меня, он заявил, что только  при близком контакте поток энергии наиболее сильный, и Филипп, таким образом, помог сохранить мою магическую силу… Но  было больно осознавать, что тот, кому безоговорочно доверяла, смог мне солгать. Зачем? Опасался реакции? Но почему?  Ведь он же спас меня… А может, Филя все-таки обманывает?

В душе были сомнения, и как поступить правильно я не знала. И от этого безумно злилась, срывая свое плохое настроение на Филиппе.

Я понимала - нам надо поговорить, но ничего с собой поделать не могла. Стоило его увидеть, как возникало только одно желание - стукнуть его чем-нибудь тяжелым.

- Ксения, нам надо объясниться!

Я услышала, как открывается дверь, но решила на это никак не реагировать.

- Ксюша! – постель под телом Филиппа прогнулась.- Ты уже, который день меня игнорируешь. Пойми это не выход. Нам надо все обсудить.

Я села и посмотрела на него, едва сдерживая слезы обиды:

- Нам нечего обсуждать.

- Любимая, не говори так…

- Любимым не лгут,- обвинение само по себе слетело с моих губ.

- Ты ошибаешься,- Филипп осторожно погладил меня по щеке.- Любимым лгут, чтобы сохранить их душевное спокойствие, уберечь от невзгод,  дать им ощущение защищенности. Не лгут нелюбимым, которые безразличны, потому что они чужие…

Я смотрела на мужчину и понимала – он прав, но что-то в душе  все равно не давало покоя. Между мной и Филиппом появилась невидимая стена, преграда, от которой не было спасения.