Он долго и внимательно смотрел на меня. То, что врач не узнал меня было нормально. Врачи — это совершенно другая категория людей. Длинные смены, короткий отдых, а особенно сейчас, когда в городе такой переполох. Наверняка в больницу доставляют сотни, если не тысячи людей.

Так что я не обиделся на его осматривания. Но уходить я, конечно, не собирался.

Видимо, поняв мой настрой, врач сдался.

— Что с ней? — спросил я мужчину, когда он подошел ближе и принялся осматривать подвешенные на стойке пакетики с физраствором и более мелкие с лекарствами или витаминами.

— Отдыхает, — не оборачиваясь произнес он.

— Просто отдыхает? С ней все в порядке?

— Операция прошла хорошо, некроз тканей начальной стадии удалось устранить. Кровь почистили, — немного казенным тоном, но стараясь говорить понятно для меня, произнес врач.

— Когда она может очнутся?

— Да в любой момент. Я как раз и пришел проконтролировать пробуждение.

Дана шевельнулась на кровати. Мое сердце замерло. Я подошел ближе.

Легкое движение пальцев, дрожание век, снова едва заметное движение ладони.

— Просыпайтесь, — произнес доктор. — Уже можно.

Дана открыла глаза и сонно уставилась на доктора. Тот ей приветливо улыбнулся.

— Как себя чувствуете?

Я стоял чуть в стороне, в тени и не спешил подходить ближе, позволяя профессионалу делать свое дело. Но Дана чуть скосила взгляд, и я понял, что она меня заметила.

— Макар, — еле слышно произнесла она.

— Так, — строго сказал доктор. — Сначала вы говорите со мной, потом с родственниками.

Я шагнул к кровати и взял Дану за кончики пальцев. Все это время девушка молчала и не отрываясь смотрела мне в глаза.

— Все хорошо, — как мог мягче произнес я. — Я рядом.

Доктор недовольно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Только после того, как сжала мои пальцы слабой рукой, Дана начала с ним говорить.

Я практически перестал слушать после того, как понял, что все хорошо. Девушка отлично перенесла операцию и прочие врачебные процедуры. После короткой реабилитации она может быть выписана, но потребуется наблюдение и контроль в течении пары недель.

С каждым произнесенным ответом голос Даны становился сильнее. Я буквально слышал, как она возвращается к жизни.

— Повязку придется менять самостоятельно или приезжать к нам, — заявил напоследок доктор. — Если у вас нет вопросов, то я, пожалуй, займусь другими пациентами.

— Простите, доктор, — остановил я уже практически выскользнувшего из палаты врача. — К вам должны были привезти пациента с множественным переломом ребер. Где я его могу найти?

— У нас сотни таких, — недовольно ответил доктор. — Фамилия и имя у пациента имеется?

— Силаев. Олег Силаев, — быстро произнес я.

Доктор принялся перелистывать свои бумаги.

— Двенадцатая палата, блок реанимации. Тяжелый.

— Черт! Как так? Я же видел, что…

— Внутреннее кровоизлияние, повреждение органов, — стал перечислять доктор, словно читал строчки в каком-то списке.

— Как к нему попасть⁈

Врач удивленно на меня посмотрел.

— Тоже родственник?

— Практически.

— Даже родственникам нельзя. Ждите.

— Он выживет? — я поймал доктора за плечо и задержал.

— Как повезет, — пожал тот плечами, освободившись от моей хватки.

— Это плохой ответ, док, — я сказал это безо всякой угрозы, просто, как констатацию факта. — Он должен выжить.

— Я не всемогущ, — мне показалось, что доктор сейчас дернется и уйдет, но он вдруг замер. — Там все очень плохо. Сильные порывы стенок и перегородок, повреждены органы. Уже зашили, но вновь открылось кровотечение. Сейчас зашили повторно, но нет уверенности, что все не повторится. Вскрывать третий раз… вряд ли станем. Слишком велика вероятность потери пациента. Остается лишь надеяться, что швы удержатся.

Я вспомнил, как Олег после аварии вскочил и прихрамывая побежал за мной. Как он уверял меня, что все отлично. Может быть, только пара ребер сломана. Может это вообще не он? Не о нем сейчас речь?

— Ведите меня к нему! — приказал я.

— Не положено! — доктор вновь вернулся из своих размышлений и сейчас готов был действовать по инструкции.

Но мне и так было ясно, что инструкция приведет к смерти Олега. Я не мог этого допустить. Получится ли у меня ему помочь? Я не врач, кто знает. Но я вспомнил, как закрывал кровотечение Олесиной сестре. Да, там все было проще и грубее, но с тех пор я стал лучше владеть своим даром.

Я оглянулся на Дану, та все поняла и кивнула.

— Веди, иначе придется применять силу, — проговорил я сквозь зубы, но, как ни странно, на врача это подействовало.

— Вы ничем ему не поможете, — говорил он по пути в реанимацию. — Если только вы не гениальный медик и не умеете накладывать тончайшие швы. Или не одаренный, что умеет останавливать кровь магией.

Я понимал, что врач не особо верит в силы одаренных, он не сильно верит в магию, он вообще очень далек от всего этого. Зато он хороший врач и каким-то непонятным чувством понимает, что пациенту нужна помощь. Хватается за соломинку? Я пока не мог оценить степень сложности положения Олега, а он мог. И то, что доктор не стал сопротивляться, не стал вызывать охрану, а просто, пусть и после моего рыка, согласился отвести меня к Олегу, я был ему благодарен.

Двенадцатая палата располагалась в самом дальнем конце реанимационного блока. Ближе всего к операционным. И не зря. Здесь лежали самые тяжелые, которым могла потребоваться повторная операция, а до состояния улучшения им было, как до луны пешком.

В палате Олега дежурила медсестра. Едва завидев доктора, она принялась выдавать ему какие-то данные. Я не понимал ничего из сказанного, но по выражению лица видел, что все плохо.

— Давление снова падает, — быстро тараторила медсестра. — Брюшина медленно, но, верно, наполняется кровью. Надо вскрывать?

Последнюю фразу она произнесла, как вопрос, и уставилась на доктора.

Я видел, что он мнется. Он уже сказал мне, что это может иметь летальный исход.

— Как быстро происходят изменения?

Медсестра что-то посмотрела в своих записях и назвала какие-то показатели и время.

— Нарисуйте мне, где именно разрывы, — попросил я, чем вызвал недоуменные взгляды, как медсестры, так и доктора.

Я вопросительно посмотрел на него.

Под удивленными взглядами медсестры доктор взял планшет и принялся рисовать то, что я просил.