После завтрака Изабель тащит нас по городу, заглядывая в каждый отель, в каждую достопримечательность, в каждый дурацкий туристический магазин, и я не могу, блядь, удержаться, но я счастлив.

Она носит на шее длинный пластиковый стаканчик, наполненный зеленой "Маргаритой", когда мы прогуливаемся по Венецианскому музею. Я ловлю себя на том, что тянусь к ней, держу ее за руку, а она позволяет мне прижаться к ней под мышкой. Я бросаю взгляд в сторону Хантера, но когда он замечает, что мы обнимаемся и она заставляет меня сделать глоток ее огромного напитка, он улыбается. Эта часть определенно не входила в его планы. Он просто хотел посмотреть, как мы трахаемся… так когда же это переросло в такое? Когда мы стали частью отношений? И что я чувствую по этому поводу?

То есть, я не испытываю ненависти. Изабель так хорошо устроилась под моей рукой, ее голова даже не достает до моего плеча. С другими людьми я никогда не испытывал чувства альфа, но когда Изабель прижимается ко мне, во мне просыпается что-то первобытное, и это приятно. Я представляю, как защищаю ее, как укладываю какого-нибудь придурка, посмевшего прикоснуться к ней, как в том случае в Остине. Я хочу быть парнем, ответственным за ее безопасность.

— Мы должны поехать в настоящую Венецию. Наверняка там еще красивее, — говорит она, пока мы стоим в очереди на прогулку в гондоле.

— Наверняка там много народу и туристов, — отвечает Хантер. — Но если ты хочешь пойти, Рыжая. Мы можем поехать.

Затем она смотрит на меня. — Ты с нами?

Я не могу удержаться. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее виску. — Я в деле.

Если честно, я всегда был не против отдохнуть с ними. Было довольно трудно уговорить их поехать в медовый месяц без меня, и это было до того, как Хантер заработал большие деньги, так что это была всего лишь небольшая поездка на пляж, но в каждую другую поездку они тащили меня с собой.

Когда мы подошли к началу очереди, я начал отстраняться. — Вы двое идите.

Изабель смотрит на меня в шоке.

— Хорошая попытка, здоровяк. Трое — это компания.

О да, она уже пьяна. Она немного коверкает слова, и это очаровательно.

— Вообще-то, поговорка гласит: — Двое — компания, трое — толпа.

Она насмехается. — Это глупая поговорка.

И она не отпускает мою руку. Она каким-то образом затаскивает нас обоих в гондолу, и ни гондольщик, ни толпа вокруг нас не замечают, что она держит нас обоих за руки, трет нам обоим ноги, а к концу поездки она прижимается губами к губам каждого из нас.

Я вижу, что Хантер немного напрягся, но мне все равно. Мне это нравится. Я впервые почувствовал, что я не третий лишний, что я действительно часть их отношений. Это не плохо.

Весь день на самом деле чертовски хорош, но в воздухе витает неуверенность, потому что завтра мы действительно уезжаем домой. Завтра фантазиям придет конец. Отпуск закончится, и эта наша версия отпуска втроем закончится вместе с поездкой.

Может быть, поэтому сегодня все по-другому.

После ужина маргарита Изабель выветрилась, и мы вместе пошли к нашему номеру. Я даже не знаю, сколько сейчас времени — три часа ночи, наверное.

В лифте настроение гораздо более мрачное, чем вчера вечером. На этот раз мы не целуемся. Она берет нас за руки и притягивает к себе, а потом медленно тащит в комнату.

Вместо дикого траха, которым мы занимались прошлой ночью, сегодня мы занимаемся тем, что, скорее всего, можно назвать не трахом, а любовью. Прижавшись друг к другу на одной кровати, Изабель кончает сначала мне в рот, а потом Хантеру в руки. Затем она садится на мой член, пока он смотрит, а потом падает в его объятия и позволяет ему чувственно взять ее сзади, пока я покрываю ее лицо поцелуями. Наше удовольствие сливается в одно, и мы переживаем каждый оргазм вместе, как будто он принадлежит нам всем. Это медленно и чувственно, с ощущением законченности и предчувствия.

Потому что это конец. Это последний раз, когда у нас все будет вот так. И мы все это знаем.

— Вот и все, — говорю я, опуская последнюю коробку в контейнер для хранения и задвигая дверь отсека. Удручает то, как быстро нам удалось собрать мои вещи в квартире. Потребовалось меньше дня, чтобы погрузить диван, кровать и несколько случайных коробок в грузовик и перевезти их сюда. Теперь у меня не осталось ничего, кроме чемодана и комнаты для гостей в доме моего лучшего друга.

Мы вернулись домой вчера утром, и с тех пор все понеслось как в вихре. Единственное спасение ситуации с выселением в том, что она отвлекла нас от того, насколько все это странно. Вчера мы были так заняты восстановлением после долгой поездки, что я даже не стал беспокоиться о том, как мы будем спать, и о неловкости. Я завалился спать в гостевой комнате. Они тихо спали в своей кровати, и все.

Все вернулось на круги своя.

Я должен быть счастлив. Это то, чего я хотел. Но когда я проснулся утром один… я не чувствовала себя счастливой.

— Я еду в клуб, — говорит Хантер, когда мы снова садимся в его машину. — У нас встреча в семь, но я могу подбросить тебя до дома, если ты не хочешь ехать.

— Ты уже придумал, что предложишь? — спрашиваю я. Хантер всю неделю был занят тем, что крутил колесики, и я знаю, что он пытается придумать, как поразить своих партнеров новыми идеями, которые он почерпнул из этой поездки.

— Демонстрация шибари, конечно. Я подумываю о том, чтобы пригласить девушку Силла из Нового Орлеана. Она мне понравилась.

— Мне она тоже понравилась, — отвечаю я, вспоминая глубокий разговор, который мы вели в клубе той ночью, и то, как мне было приятно довериться ей, ведь она всегда оставалась посторонним человеком. Теперь я судорожно пытаюсь вспомнить, как много я рассказал этой женщине, прежде чем она появится на пороге моего дома, вооруженная моими секретами.

— Мне определенно понравилась Pitch, — добавляет он, и я сглатываю волнение, которое пытается закрасться в душу при этих словах. Я ничего не отвечаю на это, потому что, какого черта я вообще должна говорить? Ему понравилось. Мне понравилось. Это не секреты. Эта темная комната была просто охренительной — как и все, что мы в ней