обращались с моими друзьями так же. Хуже того, Дженни и Джилл явно были желанными для братьев блондинов. Я думал, Манфред будет раздавлен, но он был в основном зол, что с ним обращаются как с тупой деревенщиной. Очевидно, он и Дженни расстались за последний год (что, зная Дженни, было, вероятно, хорошо).

Группа подростков быстро разделилась на две группы, что меня устраивало, так как Марк и Тодд обычно раздражали меня, когда я с ними разговаривал. Что еще хуже, каждый раз, когда я был рядом с любым из них, они неизбежно пробормотал «хек, хек» (как персонаж мультфильма Гуфи), как только я уходил. У них даже не было такта, чтобы сделать это, когда я был вне пределов слышимости. Так что это было все, что я мог сделать, чтобы просто не ударить одного из них.

К счастью для Манфреда, его больше интересовала Морин Салливан. И, боже, она заинтересовалась им. Как и все мы, она не любила Марка и Тодда. Более того, когда она узнала о Манфреде и Дженни, она была в ярости. Сначала я подумал, что она злится на Манфреда, но быстро понял, что она считает Дженни «девушкой легкого поведения». Излишне говорить, что я промолчал на это, но в частном порядке согласился с ней.

Все началось, когда мне снова пришлось слушать о «правильном способе делать вещи, как в Калифорнии». Когда я бросил Кий на стол и повернулся, чтобы уйти, Марк сделал свое «хек-хек-хек».

—Собираешься трахнуть свою сестру? — спросил он фальшивым деревенским голосом.

Не думаю, что он понял, что можно двигаться так быстро, как я.

Мне стыдно признаться, что я вышел из себя. Хуже того, я получил большое удовлетворение, увидев его встревоженное выражение лица, когда моя рука прижала его к стене, за горло. Он изо всех сил пытался дышать и освободить мою руку, но с тем же успехом он мог бы царапать железную статую; я был намного сильнее его.

Прежде чем я успел сделать что-то большее, чем посмотреть на него, Джина оттащила меня, сказав, что он того не стоит. Я отступил назад и уставился на него. Потом я понял, что Манфред прямо за мной, готовый поддержать меня. Он уставился на Тодда, чтобы убедиться, что я не буду атакован сзади.

—Как только я уйду, Марк. — спокойно сказал я. —Ты, наверное, будешь нести какую-нибудь чушь насчет того, что собирался надрать мне задницу. —

Он ничего не сказал.

—Но мы с тобой оба знаем правду. — Я сделал паузу. Затем я холодно продолжил: —Так что, если ты действительно думаешь, что можешь надрать мне задницу, сейчас твой шанс. Если хочешь, то вперед. Но если ты начнешь драку со мной, можешь поспорить, что ее закончу. —

Он просто свирепо посмотрел на меня.

—Так я и думал. — презрительно сказал я. Потом я начала отворачиваться от него. Но прежде чем завершить движение, я остановился и устремил на него свой стальной взгляд. —И, если ты, думаешь, что твоя маленькая глупость забавна, подумай еще раз. Если я еще раз услышу «хек-хек», один, два или больше раз... ты… пожалеешь об этом. —

—Да? — издевался Тодд. —И что ты сделаешь? —

Я пристально посмотрела на него. —Ты действительно хочешь это выяснить? — Спросил я, все еще сохраняя ледяное спокойствие.

Когда Тодд начал отвечать, Марк резко оборвал его.

—Заткнись нахуй, Тодд. — сказал он.

Я натянуто улыбнулся. —Хорошего вам дня. — сказал я, насмехаясь над ними с преувеличенным южным акцентом.

После этого я держался от них подальше, а они держались подальше от меня. Близнецы Тарп, которые все это видели, тоже избегали Марка и Тодда. Морин говорила, что Манфред даже не колебался, когда подошел прикрыть мне в спину.

Джина была немного расстроена, что я вышел из себя, но она упомянула об этом только наедине. Однако, как на публике, так и наедине, она была благодарна, что я сказал что-то о высокомерии и травле братьев Закари.

Дженни и Джилл тоже не хотели иметь с нами ничего общего, но мне было все равно. В конце концов, было только два лагеря, и каждый сам решал в каком ему быть. В основном, это были калифорнийские подростки в одном углу и Южные подростки в другом.

Похоже, это устраивало всех, кого это касалось.

Через пару дней Джина, Морин, Манфред и я отправились в карьер. Морин и Манфред очень сблизились, и я мог сказать, что они с нетерпением хотели провести время вдали от лагеря. По дороге Манфред сделал вид, что завязывает свой походный ботинок, а затем несколько минут держался рядом со мной.

—Чувак. — тихо сказал он. —Морин сказала мне, что принимает таблетки. —

—Да? —

Он решительно кивнул. — Она очень милая. — сказал он. —Тебе так не кажется? —

—Да, это так, Манфред. —

—И она ходит в школу примерно в пятнадцати минутах от того места, где мы живем. —

—Круто. —

Практически переполненный энтузиазмом, он побежал к началу нашей маленькой линии. Миновав Морин, он повернулся и попятился назад на несколько футов, ухмыляясь, как идиот, пока не споткнулся о корень дерева. Он поймал равновесие, прежде чем оказаться на заднице, и ему удалось хорошо выглядеть, даже с глупой улыбкой, с которой он щеголял. Морин повернулась к Джине и закатила глаза, улыбаясь и краснея.

Как только мы добрались до карьера, Морин практически потащила Манфреда в воду. Пока мы с Джиной плыли к водопаду, другая пара целовалась в тени большой скалы. После обеда Морин попросила Манфреда показать ей вершину водопада.

—И, может быть, тебе стоит взять плот. — предложила она.

Манфред, ухмыляясь от уха до уха, поднял его, схватил одеяло и взял ее за руку. Примерно через час мы с Джиной улыбнулись друг другу, когда услышали вскрик удовольствия Морин. Когда они вернулись, незадолго до того, как нам пришлось возвращаться в лагерь, Морин покраснела, но не отпустила руку Манфреда.

Глава 400

Всю дорогу до лагеря Морин и