Шрифт:
Закладка:
– Я пошел, – сказал профессор. – Меня больной требует.
– Кто-то из ваших клиентов?
– Да нет, но все равно надо идти.
– Тоска! – посочувствовал Крюк.
– Можете оставаться и заводить дальше, – сказал Жуйживьом.
– А, тогда все в порядке. Идите, идите себе, – оживился Крюк.
– Ну вы и хитрец, – сказал Жуйживьом. – Вам, в сущности, ни до чего нет дела.
– Ни малейшего, – подтвердил Крюк.
Он склонился над блестящим цилиндром, отвинтил штифт и отодвинулся, собираясь включить мотор. Тот заработал, когда Жуйживьом выходил из комнаты. Крюк сместил регулятор давления. Агрегат, свирепо рыча, оторвался от пола и, прихватив с собой стол, взмыл в воздух. Перемахнув через всю комнату, летящая громада врезалась в стену. На грохот прибежал профессор. Увидев страшную картину, он рухнул на колени и перекрестился. Крюк истово молился.
3
Горничная Корнелиуса Шмонта провела Жуйживьома в комнату, где лежал больной. Чтоб убить время, тот вязал какую-то жаккардовую композицию Поля Клоделя, которую высмотрел в одном из совместных номеров «Католической мысли» и «Пилигрима».
– Привет! – сказал Жуйживьом. – Вы оторвали меня от дела.
– Вот как? – удивился Корнелиус. – Я очень этим опечален.
– Заметно. Болит что-нибудь?
– У меня бедро расколото на пять кусков.
– Кто вас лечил?
– Доктор Неприведигос… Теперь, правда, все в порядке.
– Зачем же вы заставили меня притащиться? – спросил Жуйживьом.
– Хотел предложить вам кое-что.
– А идите вы… сами знаете куда.
– Хорошо, тогда я пошел, – сказал Корнелиус.
Он попытался подняться, но едва коснулся ногой пола, как бедро его снова сломалось, и он самым натуральным образом упал в обморок. Жуйживьом вооружился телефоном и вызвал «скорую помощь», чтобы она перевезла больного в его клинику.
4
– Будете каждое утро колоть ему эвипан, – распорядился Жуйживьом, – и чтобы не просыпался, пока я в больнице. Он у меня уже в печенках со своими…
Он прикусил язык. Практикант внимательно смотрел на него.
– Впрочем, вас это не касается, – сказал профессор. – Как его бедро?
– Мы вживили ему болты, – сказал практикант. – Крупного калибра. Какой великолепный перелом!
– Вы не знаете, кто такой Килала? – спросил Жуйживьом.
– Мм… – ответил практикант.
– Если не знаете, лучше молчите. Это финский инженер, он придумал систему выброса пара для паровозов.
– А-а, – сказал практикант.
– Позднее его открытие было усовершенствовано Шаплоном, – добавил Жуйживьом. – Впрочем, это тоже вас не касается.
Он отошел от кровати Корнелиуса и обернулся к соседней койке. Она была свободна, и санитарка водрузила на нее стул, чтобы прибраться.
– Что со стулом? – пошутил Жуйживьом.
– Горячка, – ответил практикант, подыгрывая.
– Поиздеваться надо мной решили? – спросил профессор. – Поставьте ему градусник, сейчас посмотрим.
Он сложил руки на груди и стал ждать. Практикант вышел и вернулся с дрелью и термометром. Потом он перевернул стул вверх ногами и принялся сверлить под сиденьем дырку, то и дело сдувая опилки.
– Поторопитесь, – сказал Жуйживьом. – Меня ждут.
– К обеду? – спросил практикант.
– Нет. Собирать авиамодель «Пинг – девятьсот три». Вы сегодня, однако, любопытны.
Практикант закончил сверлить и вставил градусник в дырочку.
Было видно, как ртуть сначала собралась в комочек, а потом стремительно поползла вверх и, раздуваясь, как мыльный пузырь, зависла на конце термометра.
– Скорей вытаскивайте! – приказал Жуйживьом.
– Господи Исусе! – охнул практикант.
Ртутный шар раздулся еще больше и лопнул у основания. Брызги кипящей ртути упали на кровать. В тех местах, где капнула ртуть, простыни в мгновение ока порыжели. На белой ткани проступили почти параллельные линии, сходившиеся в конце концов к ртутной кляксе.
– Переверните стул и уложите его как следует, – сказал Жуйживьом. – Позовите мадемуазель Курвандуй.
Старшая медсестра мгновенно прибежала на зов.
– Смерьте давление у этого стула, – велел Жуйживьом.
Практикант с предосторожностями взялся укладывать стул в постель.
– М-да, занятный случай, – строго заметил профессор, неотступно следя за действиями своего ассистента. – Да поосторожней вы, не дергайте его так.
Практикант злился и действовал довольно грубо, отчего стул немилосердно скрипел. Но, поймав на себе взгляд профессора, засуетился вокруг кровати с подчеркнутой аккуратностью профессионального яйцеглотателя.
5
– Надо, чтобы передняя кромка крыла была из того же материала, – сказал Крюк.
– Нет, лучше традиционная обшивка из бальзового дерева толщиной в полтора миллиметра. Тогда он будет легче.
– Если с таким мотором он на что-нибудь налетит, ему каюк, – предупредил Крюк.
– А мы найдем подходящее место, – сказал Жуйживьом.
Они разрабатывали проект крупногабаритной модели «Пинг-903», которую Жуйживьом специально подгонял к мотору.
– Это будет небезопасно, – заметил Крюк, – лучше держаться от него подальше.
– Какой же вы зануда, Крюк. Плюньте на все. В конце концов, я врач.
– Ну ладно. Я подберу запчасти, которых нам недостает.
– Не скупитесь. Я заплачу, сколько надо.
– Буду выбирать, как для самого себя, – пообещал Крюк.
– Ни в коем случае! Выбирайте, как для меня. Я так хочу. У вас отвратительный вкус. Идемте, я выйду вместе с вами. Мне надо навестить больного.
– Идемте, – согласился Крюк.
Они поднялись и пошли к выходу.
6
– Послушайте… – сказал Корнелиус Шмонт.
Он говорил еле слышно, сонным голосом; глаза его самопроизвольно закрывались. Жуйживьом устало вздохнул:
– Так, значит, эвипан вас уже не берет. И вы намерены снова донимать меня этими невообразимыми предложениями?
– Да вовсе нет! – сказал Корнелиус. – Но этот стул…
– Ну и что, что стул? Он болен, его лечат. Вы знаете, что такое больница?
– О боже! – простонал Корнелиус. – Уберите его отсюда. Он скрипел всю ночь напролет…
Практикант, стоявший рядом, тоже, казалось, едва владел собой.
– Это правда? – спросил у него профессор.
Тот кивнул в ответ.
– Можно было бы его выбросить, – сказал практикант. – Какой-то старый стул…
– Это стул эпохи Людовика Пятнадцатого, – назидательно сказал Жуйживьом. – И потом, кто из нас заявил, что у него горячка, вы или я?
– Я, – буркнул практикант. Его бесило, когда Жуйживьом начинал обхаживать стул.
– Ну так и лечите его.
– Я сойду с ума!.. – простонал Корнелиус.
– Тем лучше, – заметил Жуйживьом. – Наконец-то перестанете доставать меня своими дурацкими предложениями.
– Сделайте-ка ему еще один укол, – добавил он, обращаясь к практиканту.
– Ой, ой-ой-ой! – завопил Корнелиус. – Я уже не чувствую собственной ягодицы!
– Значит, дело идет на поправку.
В этот момент стул разразился целой очередью потрескиваний и похрустываний. Вокруг кровати распространился отвратительный запах.
– И так всю ночь, – устало пробормотал Корнелиус. – Переведите меня в другую палату.
– Вас и так положили в двухместную, а вы еще чем-то недовольны, – возразил практикант.
– Кроватей-то две, но стул уж очень воняет, – пожаловался Корнелиус.
– Да ладно вам, – сказал практикант, – думаете, вы очень благоухаете?
– Попрошу вас быть повежливей с моим пациентом, – одернул его профессор. – Что такое с этим стулом? У него
