Уголок его губ дрогнул.

— Иви, просто используй немного своего искрящего шарма. Он тут же запляшет под твою дудку, как и все остальные, — Винтер развернулся на каблуках и пошёл обратно в комнату для допросов, оставив меня стоять с отвисшей челюстью. Значило ли это, что Винтер плясал под мою дудку? Я пригладила свои кудряшки и моргнула. Так-так-так.

***

Неспешным шагом я направлялась в отдел кадров. Я пользовалась тем, что была предоставлена самой себе, и потому медленно волочилась, а не маршировала как солдат. Нет нужды спешить, Тарквин никуда не денется. Когда я пришла, хмурая администраторша, похоже, собиралась отшить меня, поскольку я была без Винтера. Но я пригрозила его именем вкупе с бессодержательными, но страшными угрозами о могуществе Тайного отдела, и она позволила мне пройти.

Дверь кабинета Адептуса Прайса была открыта. Я заглянула внутрь, но кажется, его там не было. Я устремилась к столу Тарквина. Волосы его колыхались, пока он яростно что-то выстукивал на клавиатуре. Должно быть, он играл в Candy Crush — я бы именно этим и занималась.

Он не замечал моего присутствия, пока я не подошла к нему вплотную. Это была не Candy Crush: он заполнял заявление о приёме в Тайный отдел. Я ухмыльнулась. Слишком поздно.

— Здарова, предатель, — непринуждённо сказала я.

Тарквин скривился, и эта гримаса придала его обычно красивому лицу безобразное выражение.

— Чего тебе?

Чувствуя себя как дома, я примостилась на краешке его стола. Рядом с монитором стоял пакетик мятных конфеток, так что я угостила себя одной. Это было ошибкой — конфетка тут же прилепилась к внутренней стороне зубов, что затруднило разговор.

— Мне нужно личное дело Оскара Марша, — сказала я. Слова были неразборчивыми, но думаю, смысл он уловил.

По лицу Тарквина пробежала презрительная усмешка.

— Ах, да. Знаешь, весь кампус об этом говорит. Ради всего святого, почему из всех людей именно Оскару Маршу понадобились Манускрипты Сайфера? Он не в состоянии прочитать даже простейшие тома.

— Просто дай мне чёртово дело, — ответила я, не желая сплетничать с Тарквином.

— Мы это проходили. Дело выписали. Твой напарник не пожелал говорить, кто его забрал. Это ваша проблема, а не наша.

— Дай мне ещё раз посмотреть журнал, — потребовала я.

Тарквин оскалился:

— А ты заставь.

— Ладно, — пожала я плечами. Я расправила плечи и повысила голос, чтобы все в Отделе кадров могли меня слышать. — Я представляю Тайный отдел, расследующий серьёзнейшее дело из тех, с которыми приходилось сталкиваться Ордену за последние десятилетия, — возможно, это правда, я точно не знала. Как бы там ни было, звучало это внушительно. — Если вы продолжите препятствовать столь важному расследованию, у меня не останется иного выбора, кроме как арестовать вас и предположить, что вы…

— Ладно! — огрызнулся Тарквин.

Я улыбнулась. Винтер может думать, что я способна очаровать Тарквина, но всё, что на самом деле требуется — это угроза публичного унижения.

Он оттолкнул кресло, послав его в полёт в сторону бедной женщины, сидящей позади него, и протопал к месту, где хранились документы. Я следовала за ним, наступая на пятки. Он послал злобный взгляд, но ничего не сказал. Ха! Он учится.

Тарквин схватил журнал и сунул мне в руки.

— Вот.

Я взяла его и нашла страницу, которую нам ранее показывал Прайс. Я провела пальцем вдоль строки: действительно, дело было выписано, и едва читаемая подпись могла принадлежать Тобиасу Ворт-Джонсу. Посредством магии можно было внести изменения в журнал, но у меня возникало чувство, что такое заклинание доставит больше хлопот, нежели пользы. Скорее всего, журнал был защищен от такого рода магии. Подпись Ворт-Джонса не выглядела так, словно её легко подделать, и, похоже, Винтер не считал, что в легкомысленном отрицании его причастности было что-то неуместное.

Я перехватила журнал поудобнее, пока Тарквин продолжал наблюдать, забавляясь. Эта проклятая штука оказалась чертовски тяжёлой. Сдвинув большой палец, я поняла, что на следующей странице остались отпечатки написанного. Я перевернула страницу назад, затем вперёд, затем снова назад. Никакой магии: Ворт-Джонса вовлекли способом, с которым и ребёнок справится.

— В чём дело? — спросил Тарквин.

— Ты совершенно некомпетентен, — ответила я. — Ты вообще не следишь за тем, кто тут бродит и выносит личные дела?

— Это обязанность Ребекки, — ответил он, раздражённо указав в сторону администратора.

Всегда свалить с больной головы на здоровую — так работают люди вроде Тарквина. Всё происходящее — вина кого-то другого. Я вздохнула и указала на предыдущую страницу:

— Смотри. Вот Тобиас Ворт-Джонс выписывает личное дело кого-то из его отдела. Видишь?

Тарквин с недовольством смотрел через моё плечо.

— Да? И?

Он болван. Я вернулась к строке с записью о Марше. Они идеально совпадали.

— Кто-то прошёлся по его подписи, нажимая так, чтобы она отпечаталась на следующей странице. После чего обвел её и представил всё так, словно это Ворт-Джонс взял личное дело Марша. А его ужасный почерк, вероятно, пришёлся только на руку.

Его взгляд изучал улики.

— Это… это… возмутительно, — сказал он, и его взгляд метался взад-вперёд, словно я его в этом обвинила.

— Что возмутительно, — сказала я, — так это использование слова «возмутительно». Произнеси его несколько раз. Идиотское слово.

— Послушай, Иви, — произнёс Тарквин сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, что ты пытаешься сказать, но могу уверить тебя, что Отдел кадров со всей серьёзностью относится к своим обязанностям. Мы не позволяем кому угодно бродить тут и копошиться в журналах. Личные дела конфиденциальны, они не выдаются каждому пришедшему.

— И всё же, — мягко ответила я ему, — доказательства прямо перед нами, — я помедлила. — Мне всё равно нужно это дело.

— Я не знаю, где оно, — он понизил голос. — Я знаю, что плохо поступил с тобой тогда-то много лет назад, но я бы не сделал этого.

Я выгнула бровь:

— Я и не намекала, что это твоих рук дело, но твои протесты столь… — я помедлила, — … горласты.

Довольная собой, я ухмыльнулась.

Тарквин махнул рукой в сторону картотечных шкафов.

— Можешь их просмотреть, — тон его был чопорным и неуступчивым. — Но я уже всех их проверил по поручению Адептуса Прайса на случай, если дело вернули не на то место.

Интересно. Зачем бы Прайсу просить Тарквина сделать это, если он думает, что кто-то выписал это личное дело?

Тарквин не закончил.

— Что ты вообще здесь делаешь? Ты не хочешь состоять в Ордене, Иви. Покинув его восемь лет назад, ты клялась, что не вернёшься обратно.

— Я не покинула Орден, — напомнила я ему. — Меня исключили. Из-за тебя.