- В этот раз я вдвойне сожалею, что она на вас есть, - с лёгким намёком ответила та.

Коралловые пухлые губы её были чуть приоткрыты, глаза поблёскивали, а высокая грудь в глубоком декольте соблазнительно вздымалась.

“Роковая женщина, красивая, опасная и властная”, - напомнил я себе.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать что она хочет, да она, в общем-то этого и не скрывала. Но я слишком хорошо представлял себе, как и чем это окажется в итоге.

- Злотана, вы очень красивая женщина и, действительно мне нравитесь,- я чуть наклонился к ней, глядя в тёмные омуты глаз, и аккуратно взял её ладонь в свои руки, - но есть то, что я позволить себе не могу.

- Почему? - чуть дрожащим от волнения голосом, спросила она, пытливо взглядываясь в меня, - даже если это всего лишь мимолётная близость?

- Одной только близости будет не достаточно, - печально улыбнулся я, переходя на “ты”, - тебе буду нужен весь я, и душой и телом. Ты не из тех, кто будет довольствоваться малым, а большего я дать просто не могу. Я в этой жизни больше всего ценю свободу и никакая клетка, даже выкованная из золота, не сделает меня счастливым.

- Вольдемар! - женщина резко толкнула меня к стенке кареты, нависла, почти уткнувшись декольте в лицо.

Ладони её лежали на моих плечах, колено упиралось в бедро, учащённое дыхание шевелило волосы на макушке. Наклонившись, она прошептала мне на ухо:

- Я знаю, что у тебя долг перед Академией, штраф и ты совсем не богат. Я могу погасить их за тебя, только скажи да.

- Прости, Злотана, я не могу.

Сев обратно, она закусила губу, затем, произнесла:

- Ты обещал услугу взамен.

- Я держу своё слово, - кивнул я.

- А если я попрошу как услугу близость?

- Я сделаю это, - снова кивнул я.

- Холодно и отстранённо? - лёгкая саркастическая улыбка проявилась на губах женщины.

- Нет, почему, - я был максимально серьёзен, - я буду любить тебя со всей страстью на какую способен, от заката и до рассвета. Но это будет единственная ночь, после которой мы больше не встретимся никогда.

- Не знаю, что ранит меня больше, твой отказ или твоё такое согласие, - прошептала графиня, затем, снова подавшись вперёд, запечатлела на моих губах жаркий поцелуй.

Блестя глазами, отстранившись, сообщила:

- Мне слишком приятно твоё общество, и наши милые беседы, чтобы отказываться от них даже ради такой ночи.

- Я рад, что ты сделала такой выбор Злотана, мне бы тоже не хотелось лишить себя удовольствия от наших встреч, - склонил голову я.

Тут карета остановилась и, выглянув в окно, я увидел, что до Академии осталось каких-то полквартала.

- Не стоит, - произнесла женщина, переходя на более официальный тон, - слишком афишировать наше знакомство, поэтому мы расстанемся здесь, Вольдемар.

- Графиня, - я поцеловал тыльную сторону ладони в атласной перчатке и собирался уже покинуть транспортное средство, как вдруг женщина протянула мне увесистый мешочек.

- Возьмите, Вольдемар.

- Что это? - в некотором удивлении принял я кошель полный, судя по весу и на ощупь, золотых монет.

- Это ваш долг перед Академией.

- Я…

- Не спорьте, возьмите, иначе обижусь.

- Только не это, - улыбнулся я, - последнее чего мне хотелось, так это обидеть вас.

Засунув кошель за пазуху, я проследил за скрывающейся за углом графской каретой и, насвистывая, уже в куда более приподнятом настроении двинулся к Академии. Кошель приятно грел душу. Я даже представил, как гордо кину его на стол нашей бухгалтерии, мол, нате, жрите. Чувствуя как постепенно пропадает ощущение ярма на шее, почувствовал прибавку сил и всё вокруг стало ярче, веселей.

Я почти уже вошел в ворота, как тихий женский голос окликнул меня:

- Профессор Локарис, профессор Локарис.

Обернувшись, с удивлением увидел подбегающую ко мне мать Авсана Ясулу. Женщина, в накинутом на голову капоре, кутаясь в плащ и воровато озираясь, приблизилась, а затем, откуда-то из под полы достала ещё один кошель, только поменьше размером чем у графини.

- Возьмите, профессор, здесь деньги на штраф, который на вас так несправедливо наложили. Я знаю, что всё что вы делаете, это только из желания сделать наших детей лучше, - торопливо произнесла она, - и мне совершенно не хочется видеть своего Авсана каким-то автоматом. Возьмите, пожалуйста, не откажите.

- Э-э… - слегка ошарашенно протянул я, на автомате забирая кошель и присовокупляя к первому, - спасибо госпожа Русавр, я, э-э, обязательно постараюсь дать как можно больше, да, э-э…

- Спасибо, профессор, - произнесла Ясула, благодарно заглядывая мне в глаза, после чего, поправив капор, поспешила удалиться, оставляя меня одного.

“Какой-то, просто, день подарков, - подумал я, чеша затылок, - даже не вериться, что теперь вообще без долгов останусь. Просто смысл дальнейшей жизни какой-то теряю”.

И правда, совсем без каких-то финансовых обременений было как-то очень непривычно и чуточку неуютно. Словно всё, бросили тебя одного и дальше живи как хочешь. Впрочем, неизвестность тоже манила, каково оно в мире без долгов? Но прежде чем зайти в бухгалтерию и устроить показательное выступление, я решил заскочить к ректору, узнать, свалила столичная братия или ещё где-то ошивается.

- А, профессор Локарис, заходите, будьте так добры.

Сильвия сидела в своём привычном кресле, что-то внимательно изучая и оторвавшись только при моём появлении. Волосы её были собраны в пучок, а на лбу сияла драгоценным камнем диадема в тонкой оправе. Голос, каким она меня встретила, был раздражён и язвителен. Видимо она ещё была под впечатлением от побывавшей комиссии. Поэтому я, с некоторым смущением произнёс:

- Ну что ты… вы. Всё же обошлось, ну дисциплинарка мне, ну штраф, мне же, пустяки, дело житейское. Главное Академии ничего не прилетело.

- Ага, не прилетело, - ожгла она меня взглядом, - знал бы ты, чего мне это стоило.

- Чего? - переспросил я.

- Лучше тебе не знать, - буркнула Нодерляйн, - в общем, иди давай, думай, чем дополнительные часы заполнять будешь. И да, в начале занятия подойду, объявление для группы сделаю. Обрадую их.

- Ага, пойду, - покивал я головой, - только это, мне ещё насчёт долга и штрафа в бухгалтерию