Шрифт:
Закладка:
Увы.
Силы не было, а шишка на затылке саднила немилосердно. И веревки впились в тело, делая невозможным любое, самое мелкое движение. И мухи. Большие, громко гудящие, жестоко кусали обнаженное тело.
В щели сбитой из досок двери вначале яркими стилетами било солнце, потом лучи стали угасать и, наконец, пропали.
В комнату вошли чайханщик и вышибала. Дрожащий свет факела играл на их лицах, фигурах. Казалось, это два джинна, которые решают судьбу несчастного пленника.
– Ты его хорошо вымыл? А то нести далеко, не хочу, чтобы он вонял, – равнодушно спросил чайханщик.
– Не беспокойтесь. Давайте еще его сполосну. На всякий случай.
На де Савьера обрушился поток ледяной воды.
– И, эта, господин, давайте его в старый ковер закатаем. Все равно выбрасывать собирались, а так и нести сподручней будет.
Связанное затекшее тело закатали в жесткий ковер, который для верности перевязали веревками.
– Ну, что смотришь? Взяли, понесли.
Де Савьер почувствовал, что его подняли, перенесли и на что-то положили. Судя по тряске, скрипу колес и цокоту копыт, повезли на телеге.
– А стоит ли везти стражникам? – поинтересовался слуга.
– Как иначе? Господин десятник сказал, чтобы всех, кто будет интересоваться выжившими в том налете, к нему доставляли. Обещал целый золотой.
– Так и я о том! Никто ж не знает, чем он там интересовался. Зато сейчас вон за тем барханом кочевники встали. Они не меньше пяти золотых дадут. Никто ж не видел, как мы его спеленали. И сейчас мы ж не человека, а старый ковер везем. Так давайте им продадим! Денег больше, а если он какой злыдень, так уже никому вреда не принесет. Раб в пустыне, сами знаете, больше года редко протягивает. Ну что, поворачиваем.
Телега остановилась. Видимо, чайханщик долго размышлял, прежде чем принять решение. Потом вновь зацокали копыта, телега развернулась и поехала куда-то в другую сторону.
Вот зазвучали голоса. Неразборчиво сквозь скатанный ковер. Но телега остановилась. Пленника, словно мешок с зерном, сбросили на землю. Развернули ковер, перерезали веревки. В первые мгновения пленнику было не до обзора обстановки – слишком сильно ныло, да какой там, просто до крика болело затекшее тело.
И никакой возможности избавиться от боли, которую еще три дня назад можно было отключить в зародыше. Поправка – три дня назад он бы в такое положение не попал.
Теперь же пришлось усиленно растирать руки, ноги, шею, да вообще все, чтобы разогнать кровь.
Когда боль немного утихла, появилась возможность подумать. И осмотреться.
Прямо посреди пустыни в ярком лунном свете видно пять палаток, больше похожих на небольшие шатры. В стороне – стадо ослов и верблюдов, изображения которых показывали преподаватели в Морле. Наслаждайтесь, господин маг, любуйтесь ими вживую. Что-то подсказывает, что скоро вы их возненавидите.
А рядом… да, рядом в дрожащем свете факелов стоят давешний чайханщик с вышибалой и какие-то люди. Одетые во все черное, прячущие лица в обернутых вокруг головы длинных платках. Тоже черных. Все ясно, кочевники. И одежды на них, скорее всего, кажутся черными лишь ночью, потому что должны быть синими. Синие люди пустыни. Страшные люди.
Если бы магия… Демон! Амулет. Тот самый, что призван спасти от отсутствия магии, он пропал! Как теперь выжить?
Несчастный пленник еще не осознал, что отныне ему предстояло нечто более страшное.
Рабство.
Вот продавец и покупатель договорились, звякнуло золото, переходя от одних разбойников к другим, и чайханщик со слугой поехали в сторону огней Туниса, что сверкали где-то у горизонта.
К де Савьеру подошел один из кочевников. Небрежным движением размотал платок, показав неожиданно по-европейски светлое лицо.
– Я не знаю, кто ты, мне безразлично, кто ты. С этого момента ты Гед, раб клана Кель Данир. Ты понял, что я сказал?
Пленник утвердительно кивнул и тут же получил удар плеткой.
– Я задал вопрос! Когда раба спрашивают, он должен отвечать! Еще раз: ты понял вопрос?
– Д-да.
Вновь удар плеткой.
– Господин, если обращаешься к мужчине. Госпожа – если к женщине. И возраст для тебя неважен! Хоть младенец, все равно господин и госпожа. Все понятно?
– Да, господин.
Кочевник погладил его по голове, как гладят собак. С той же уверенностью и с тем же презрением.
– Умный Гед. Послушный Гед. Может прожить дольше других. А чтобы стал совсем умным и совсем послушным, посмотришь, как мы воспитываем глупых и непокорных. – И на каком-то непонятном языке что-то выкрикнул.
Из-за палаток тут же вытащили троих связанных мужчин. На головы им плотно намотали ленты мокрой кожи, намертво связав концы. В свете факелов де Савьер видел, как по лицам несчастных текла отжатая вода.
Потом их оттащили в сторону и закопали в песок, оставив наверху лишь головы. Перед каждым поставили миску с водой, предварительно убедившись, что дотянуться до нее губами никто не может.
– Эти трое отказались убирать за нашими животными. Ты хочешь присоединиться к ним?
– Нет, господин. Я буду убираться.
Казалось, что это происходит не с ним. Что это кто-то другой сейчас раболепно отвечает, мечтая лишь об одном – не вызвать гнев этого жуткого человека, который, однако, уже начал казаться кем-то, близким к богу.
– Хороший Гед, хорошая покупка. – Кочевник самодовольно улыбнулся и бросил на землю ком тряпок. – Вот тебе одежда, иди к животным, убери все за ними, зарой в песок подальше. Нам еще день здесь стоять, я не хочу, чтобы наш покой отравляло зловоние.
Надев дырявые обноски, вооружившись лопатой и ведром, галлийский дворянин, потомок королей, боевой маг отправился убирать дерьмо за ослами и верблюдами. Собирать его в ведро, относить подальше от стойбища и закапывать в песок.
Где-то вдали виднелся Тунис. Там в шикарной гостинице для богатых гостей с ума сходил д’Оффуа. Верный Санчо Панса. Де Савьер был убежден, что стоит ему появиться здесь, и все проблемы решатся. Кочевники падут ниц и в ногах будут вымаливать прощение.
Одна беда – до Туниса не дойти. Схватят и закопают рядом с этими тремя.
Попытаться их освободить? Бесполезно. Двое вооруженных мужчин в темных накидках бдительно следили за соблюдением традиции.
Де Савьер уснул, когда уже начал розоветь горизонт. Не видел, как рядом проползла смертоносная гюрза. Даже не пошевелился, когда прямо по нему пробежал скорпион. Ему снился Амьен, уютный дом и любимая жена. Они пили вино, мило разговаривали, пока где-то под окнами не раздались дикие крики. Де Савьер разозлился, встал… и проснулся. Рядом со стойбищем орали трое закопанных в песок мужчин.
