Холера, та, наоборот, по воззрению хохлов, совсем нищая баба, ходящая из деревни в деревню в одной рубахе с распущенными волосами. Она все плачет и воет, и где ее голос услышат, там и начинается эпидемия.

Вернейшим средством против всяких повальных болезней, людских и скотских, считается любопытный обряд опахивания. Задача состоит в том, чтобы вокруг всего жилого места, например, деревни, провести плугом борозду с сомкнутыми концами. Таким манером все место окружается волшебным кругом, через который невозможно переступить вражьей силе. Обряд совершается с общего согласия жителей и обычно обсуждается и решается на мирской сходке. Заведует церемонией пожилая баба, богатая опытностью во всяких свычаях и обычаях. Вообще в деле участвуют только одни женщины, мужчины исключаются совершенно, и во все время опахивания должны сидеть по домам, наглухо запершись. Точно также запирают и всех домашних животных.

Ровно в полночь баба, заправила обряда, выходит в одной рубахе на околицу и с диким воплем стучит в сковороду. Это призывной сигнал. По нему все взрослые женщины деревни, девушки и замужние, выбегают из дворов, вооруженные всевозможными хозяйственными снастями – ухватами, кочергами, косами, серпами, метлами иди просто дубинками. В ту же минуту повсюду затворяют ворота, запирают наглухо скотину в хлевах, привязывают собак, и сами остающиеся дома мужики запираются в избах.

Между тем, все женское население деревни собирается на околице. Приволакивают и плуг или соху, которыми совершается опахивание. Лишь в немногих местностях, например, в Волынской губернии, в плуг впрягают волов, повсюду же в других местах плуг волокут сами же бабы. Обряд начинается с того, что заправила произносит, сняв с себя рубаху, грозное проклятие смерти. Затем бабы подтаскивают соху, надевают на заправилу хомут и впрягают ее в соху. Другие пособляют ей, и таким образом совершается троекратное обхождение сохой всей деревни. Вся толпа женщин, сопровождающая соху, вооружается пучками зажженной соломы; вся эта публика во все горло кричит, пляшет, кривляется, размахивает по воздуху теми снастями, какие кто захватил, хлопает кнутами. Иногда всем хором войт особую заклинательную песнь; в ней говорится о каких-то котлах, в которых «горит огнем негасимым всяк живот поднебесный», о старцах, которые стоят около тех котлов и судят всему миру «животы долгие», причем «на злую смерть кладут старцы старые проклятьице великое».

Существуют любопытные местные особенности обряда опахивания. Носят, например, иконы Богоматери, святого Власия, покровителя скота (если опахивание ведется против скотского падежа), святых Флора и Лавра (патроны коней). Тут видно стремление устроить из опахивания что-то вроде молитвенного обряда; но с этим стремлением самым странным образом не вяжется раздеванье чуть не до нага, неистовый рев и пляс и вся вообще языческая обстановка обряда.

В Курской губернии в соху при опахивании впрягают бабу-неродиху, т. е. бесплодную. Правит сохой девица, порешившая не выходить замуж; а сзади сохи идут вдовы и сыплют, как бы сеют во вспаханную борозду песок. «Когда песок взойдет, тогда и смерть к нам зайдет», поют при этом участницы обряда.

В Воронежской губернии для опахивания избирают девять девушек заведомо безупречного поведения, трех вдов самого дородного телосложения и одну беременную бабу. Девиц запрягают в соху, правят вдовы, а баба идет впереди с образом. Все поют обрядовую песню: «Выйди вон из села, мы идем девять девок, три вдовы с ладаном, со свечами, с Божьей Матерью!».

Все живое, попадающее на пути процессии, нещадно предается смерти, будь то зверь, птица, человек. Коли попалось животное, то это, очевидно, оборотень; болезнь превратилась в зверя, птицу, чтобы спастись от преследователей, или с такой же целью приняла вид своего деревенского мужика. По этому-то мужики во время опахивания сидят дома. Сошник при опахивании располагается так, чтобы отваливал землю в сторону, противоположную селению.

В заключение передадим еще русские сказания об оборотнях, которые у нас, судя по массе россказней, гораздо популярнее, нежели заграницей.

Колдуны, чертовы слуги, равно как и ведьмы, прежде всего запасаются от нечистого талантом превращения во что угодно, смотря по обстоятельствам и по надобности. Колдуны чаще всего превращаются в волков, ведьмы – в сорок. Вообще сказания о волках-оборотнях как-то путаются с сказаниями о самих волках и их вожаке. У волков есть пастырь, и в народе таковым считают то Егория Храброго, то лешего; очевидно, эту путаницу произвело столкновение старого язычества с христианством; народ не очень-то охотно разлучается с старыми богами. Белорусы считают волчьим пастырем Полисуна, т. е. лешего. Такие сказания есть у других славян. Волчий пастырь либо принимает вид старого деда, либо сам обращается в волка и тогда рыщет по лесам, нападает на скот. Пастырь собирает волков и распределяет между ними добычу, указывает каждому волку, какую скотину он может зарезать; и животное, обреченное в жертву, уже не избегнет своей участи. Белорусы стараются задобрить волчьего старосту Полисуна, принося ему в жертву молоко.

Злые люди превращаются в оборотней самим чертом. Он, например, является ночью к нечестивой бабе, подает ей волчью шкуру и велит надеть; как только она ее надела, она превращается в волчицу, и с тех пор ей овладевает волчий нрав; с той поры она по ночам рыщет волчихой, а к утру снова обращается в бабу. Шкура, принесенная чертом, и служит ей для этого превращения; поэтому она ее тщательно прячет и бережет, и всегда, где бы ни была, чует, если к шкуре прикоснется кто-нибудь другой. Так, у хорватов есть сказание, что один человек нашел в пещере, на которую случайно набрел, волчью шкуру; он развел огонь и бросил в него шкуру. И вдруг откуда-то с отчаянными воплями прибежала баба, кинулась прямо на огонь и хотела выхватить из него шкуру. Но та уже сгорела, а вслед за ней и баба была подхвачена огнем и расплылась в дыму.

В большом подозрении у народа находятся кошки, и особенно черные. Чехи, например, полагают, что кошки этого цвета – просто-напросто черти; из каждой черной кошки через семь лет делается ведьма, а из черного кота – дьявол. Этим и объясняется, почему колдуны и ведьмы всегда держат у себя черных кошек. Это – черти-оборотни, которые им пособляют во всех делах. По русскому поверью черт входит в кошек и собак во время грозы.

Ведьма всего охотнее превращается в сороку. У нас в западной Сибири всякая сорока, стрекочущая, сидя на крыше, и особенно на трубе, после заката солнца, считается «вещицей», т. е. ведьмой. Как известно, Марина Мнишек была ведьма, и потому в ту ночь, когда в